Однако ввиду повисшей на его шее девушки поступить подобным образом Борис не мог. Нужно спасать Алину Витальевну. А чертова дюжина… Да и пусть ее. Катер у него хороший. Опять же, есть поблизости острова, где можно переждать непогоду. Да и непогоду ли? Ну пасмурно. Однако на улице вроде бы ветра нет.
По очереди спустил вниз свой ящик с картинами. Вслед за ним последовали большая парусиновая сумка в форме саквояжа и повисший на плече чехол с английской винтовкой. Снести все это разом у него пупок развязался бы.
Зато внизу, под удивленным взглядом хозяина квартиры, Борис разложил свою тачку и, погрузив на нее вещи, спокойно покатил по мостовой. Найти извозчика в столь ранний час было практически нереально. Если только у борделя. Только там кутили до утра. Впрочем, судя по полной тишине, сопровождавшей его на припортовой улице, извозчика сейчас найти можно только у гостиниц. И то сомнительно.
Н-да. Вот так смотришь вокруг, и невозможно поверить в то, что эта пустынная улица, от стен домов которой эхом отражаются его одинокие шаги, и есть средоточие порока и греха этого города. Впрочем, припортовая улица не способна избавиться от следов, указывающих на ее природу. Свежие лужи рвоты, битое стекло, подтеки, оставшиеся от пролитого пива, бурые пятна, очень похожие на кровь, и повсюду мусор.
Еще пара часов, и служащие заведений начнут мести и отскабливать улицу. Часов в семь появятся блюстители порядка. Во избежание неприятностей с наступлением темноты они стараются здесь не появляться. Эдак и сами пострадают, и какого перепившего бедолагу подведут под монастырь. Так что ночью это варево бурлит в своем котле без какого-либо контроля.
– Месье Измайлов? Бригадир национальной полиции Нуаре, – приставив два пальца к обрезу цилиндрической кепки, представился крепко сбитый мужчина средних лет.
У него за спиной стоит еще парочка званиями поскромнее. Стажеры. Вообще все, что касалось званий иностранных государств, для Бориса было темным лесом. Он попросту не понимал, к чему было так изгаляться. Впрочем, иностранцы наверняка тихо дуреют от русской системы. Так что тут страны, пожалуй, квиты.
– Очень приятно, бригадир, – останавливаясь и приподнимая фуражку, произнес Борис. – Я в курсе, что мне лучше покинуть порт еще до того, как славные жители этого города выйдут на улицу. Как видите, я уже на пути к выполнению данного условия.
– И это похвально, – проигнорировав ироничный тон собеседника, с самым серьезным видом произнес полицейский.
– В таком случае я пойду? – указывая в сторону таможенной конторы, поинтересовался Борис.
– Откройте ваш ящик.
Измайлов без возражений позволил досмотреть все свои вещи, после чего стражи порядка сопроводили его сначала до таможни, где ему проставили отметки об убытии, а потом – до катера, который так же подвергся обыску. Хотя чего там обыскивать? Форпик, носовой отсек с небольшим люком да дополнительная бочка под топливо. Даже палубы нет.
– Господин бригадир, если вы скажете, что ищете, может, я смогу вам помочь? Я еще не сошел с ума, чтобы ссориться с властями, и с полицией – в частности.
– Мы ищем служащую русского консульства госпожу Бочкареву.
– Алину Витальевну?
– Вы ее знаете?
– Разумеется, я ее знаю. Но что она натворила?
– Позавчера ночью совершила двойное убийство на припортовой улице.
– Где?
– Вас не удивляет, что она убила двоих человек?
– Это меня удивляет меньше, чем само место, – откровенно ответил Борис.
– Приличная девушка?
– До этого момента у меня не возникало и тени сомнений по этому поводу, – искренне ответил он.
– Берегись скрытного человека и нелающей собаки, – пожав плечами, произнес бригадир.
С французским у Бориса не очень, но он все же без труда узнал эквивалент русской поговорки: в тихом омуте черти водятся. Вот уж и впрямь, не в бровь, а в глаз. Борис голову был готов отдать на отсечение, что Бочкарева – порядочная девушка, а тут вдруг такое. Прямо потрясение!
– Прошу прощения. Ящик – еще понятно, она туда поместилась бы. Но к чему было обыскивать мою сумку?
– На предмет женских вещей. Все нормально, можете отходить. Хотя я такое решение умным не назову, – окинув взглядом пасмурное небо, произнес бригадир.
– Боюсь, что если я немедленно не выйду в море, то уже к вечеру буду в камере.
– Скорее, к полудню, – не стал его разочаровывать бригадир.
– Ну вот видите, – разведя руками, произнес Борис.
– Удачи, господин Измайлов. Уверен, что она вам понадобится.
Вскинув два пальца к обрезу кепи, бригадир подал знак своим помощникам, и полицейские направились по деревянному настилу причала к берегу.
– Здорово, Борис. – Когда полицейские ушли, к нему подошел сторож с дробовиком на плече.
Мужик средних лет крепкого сложения следил за сохранностью яхт, лодок и катеров частных владельцев, за что те вносили плату в портовую кассу. Впрочем, не забывали подбрасывать мелкую монету и непосредственно сторожам, поощряя их таким образом к более ревностному исполнению обязанностей.
– Привет, Поль.
Запалив горелку котла и оставив ее прогреваться, Измайлов поднялся на причал и, не чинясь, пожал руку сторожу. Эти в основном из неудачников и зачастую – из пропойц. Отдежурит худо-бедно свою смену и непременно побежит пропивать заработок. На дежурстве – ни-ни, а то ведь желающих на это место столько, что только оступись, вмиг вылетишь.
– Уезжаешь?
– Прогоняют, – сунув мужику мелкую монету, ответил Измайлов.
Вообще-то мог бы и не давать денег, он ведь здесь больше не появится. Но вот не смог. От него не убудет. А Поль хоть и любитель заложить за воротник, службу нес как положено. В полицию никого не сдавал, ибо неправильно это, но мелких воришек гонял исправно. Так чего обижать-то напоследок?
– Это понятно. По своей воле в такую погоду в море лучше не выходить. Ты вот что, пробеги вдоль берега, тут милях[1] в трех есть небольшая бухточка с высокими берегами. С суши тебя можно рассмотреть, только если встать на самый край скалы. У меня все кости ломит, точно тебе говорю: будет даже не шторм, а буря.
– Спасибо, так и сделаю. Ну, прощай.
– Удачи.
Они вновь пожали друг другу руки, и сторож пошел к своей будке.
Из гавани Борис вышел под парами. Не хотелось бы вот так, на старте расходовать топливо, только ничего не поделаешь. Небо затянуто серой хмарью, но исчез даже слабенький бриз, дувший со стороны берега. Так и напрашивалось сравнение – затишье перед бурей. Борис не суеверный, но даже он посчитал, что для сегодняшнего дня и без того хватает дурных примет, чтобы игнорировать предупреждения.
Бывают такие моменты, когда даже прожженные атеисты взывают к богу, потому как иной надежды попросту нет. Вот и сейчас слишком уж много разного негатива свалилось в одну кучу, чтобы от всего этого отмахиваться.
И куда его черти несут? А главное, объяснил бы кто, что с ним творится? Только полный придурок будет желать шторма, покидая надежную стоянку на утлом суденышке. Но Борис ловил себя на том, что, с одной стороны, откровенно