Кинг улыбнулась Итану, насмешливо и сочувственно одновременно.
Итан открыл рот, отчаянно надеясь, что голос найдет ответ.
– Точно. Я помню, как бандит сказал что-то насчет того, что заберет кольцо у Сони… вроде бы он хотел подарить его какой-то Келси. Запись довольно плохо слышна, но вот теперь я вспомнил!
Итан сумел сдержать вздох облегчения. Да, насчет аудио голос был прав. Джерри мог сказать нечто подобное своим подельникам.
Фуэнтеса прищурился.
– Неужели? Ты же говорил, что пришел в банк, чтобы открыть счет?
– Да, а что? – с опаской ответил Итан.
– И как ты собирался это сделать без документов?
– А я их забыл.
Если честно, Итан документов почти никогда с собой не носил. Что толку иметь при себе официальные бумаги, если ты все время собираешься врать?
– Что-нибудь еще?
Кинг пожала плечами. На какую-то секунду Итан поверил, что сейчас его отпустят…
Но вдруг Фуэнтес встрепенулся.
– А что у тебя в спортивной сумке, парень?
Итан практически завис. Теперь он не мог ни о чем думать, кроме того, как ужасно все обернулось, начиная с того свидания с Индирой.
Он сник и предоставил голосу право первенства.
Пусть несет, что угодно, лишь бы отвлечь внимание детективов от сумки!
– Ой, а у меня только что было наитие!
Фуэнтес язвительно усмехнулся.
– Что, пришло время расколоться?
– Конечно нет! А вы, между прочим, не имеете права допрашивать несовершеннолетнего без разрешения его законного опекуна.
Оба детектива застыли. Итан подумал, что, видимо, попал в точку. Один – ноль в пользу голоса!
Кинг доброжелательно посмотрела на Итана.
– Теренс, но ведь ты не подозреваемый. Ты свидетель. И тебя никто не допрашивает, мы просто беседуем. Зачем тебе опекун?
– Верно, – добавил Фуэнтес. – Ведь ты же хочешь помочь полиции?
– Я несовершеннолетний, – ответил голос с непрошибаемым упрямством. – Поэтому во время допроса обязан присутствовать кто-нибудь из взрослых. С моим отцом сейчас связаться нельзя, но я случайно вспомнил телефон нашего адвоката в Кембрии.
Кинг кивнула.
– Вспомнил, значит?
– Его зовут Жулио, – произнес голос и без запинки назвал номер.
Услышав первые несколько цифр, Итан попытался остановиться, но он был донельзя вымотан, запуган и слишком привык полагаться на голос.
Это был телефон его приятеля – точнее, бывшего приятеля. Предводителя «зероев», обладавшего способностями куда более коварными, чем голос Итана. Тот парень держался столь властно и снисходительно, что даже лучшие друзья прозвали его Великий Вождь.
И по милости голоса Великий Вождь и Итан перестали были друзьями еще прошлым летом!
Детектив Кинг записала телефон в блокнот.
– Хоть что-то! Жду не дождусь услышать, что скажет о тебе этот… Как его имя пишется? Джу-ли-о или Жу-ли-о?
– Какая разница, – устало ответил Итан. – Вы, главное, позвоните ему. Он сразу кого-нибудь пришлет.
14
Клип
– Ты помнишь первый раз, когда сестра тебе читала?
Клип сохраняла нейтральное выражение лица. Все было очень похоже на любимую тему доктора Бриджеса, завуалированную внутри нового вопроса.
– Я не знаю, сколько нам было, может, лет шесть. Но книгу я до сих пор не забыла. Там шла речь об улитках, – осторожно ответила она.
Она услышала скрип кожи – доктор Бриджес подвинулся в кресле.
– Об улитках?
– Да, они носили одежду и жили в домиках. Лили описывала мне картинки…
Клип позволила себе улыбнуться. То была глупейшая книжка, полная всяких «чвак», «плюх» и «шлеп».
Она услышала, как доктор Бриджес что-то застрочил в блокноте. У Клип тотчас возникло искушение подглядеть, но она отвергла эту идею за ненадобностью. Она же старается быть хорошей.
– А то, что тебе читала именно сестра, было очень важно?
– Конечно! – призналась Клип.
Теперь-то она не врала: важность чтения вслух тогда имела первостепенное значение. Но, с другой стороны, Клип этого даже описать не могла – по крайней мере, мозгоправу. Но именно тогда, когда Лили ей читала, впервые дали о себе знать способности Клип. Но в детстве она, разумеется, не могла ничего толком осознать. В голове у нее просто возникли черные букашки букв, бегающие взад-вперед вместе с движением глаз Лили.
Иногда Клип скучала по давно минувшим дням, когда ее дар не действовал ни с кем, кроме Лили. Они тогда думали, будто это некая разновидность близнецовой магии, как их общий язык, на котором они болтали младенцами. И когда Клип начала видеть глазами всех прочих людей, она себя чувствовала чуть ли не предательницей.
– Таким образом, ты ощущаешь себя частью семьи?
Клип вздохнула. Опять док принялся за свое!
А она ведь каждую пятницу таскается в кабинет Бриджеса и отвечает на его бессмысленные вопросы!
Какие же у нее невротичные родители! Натуральные перфекционисты!
И она разрешила себе подглядеть, уже не чувствуя никакой вины. Почерк у доктора Бриджеса оказался кошмарным, но он таращился в свой блокнот, не отрываясь. Док написал крупными буквами «семейный нарратив», и теперь его ручка обводила скучные слова кругами, медленно и лениво, как акула.
Что еще за ерунда? Какой «семейный нарратив»? Это про то, что им с сестрой нравилось рассказывать друг дружке всякие истории? Или доктор Бриджес думает, будто Клип вечно сочиняет и витает в облаках?
Док поднял взгляд от блокнота, и Клип увидела себя – в ярко-оранжевом летнем платье (чтобы быть заметнее в толпе), с каштановыми волосами, рассыпавшимися по кожаной кушетке.
Она улыбнулась – просто чтобы понаблюдать за собой со стороны.
– Что здесь смешного? – поинтересовался доктор Бриджес.
– Лили в любом случае является частью меня, читает она мне или нет.
– А-а!
Доктор поймался на удочку и снова уставился в блокнот, и его ручка торопливо выводила «связь близнецов». Весьма предсказуемый тип! Ему все не давал покоя тот факт, что они с Лили девять месяцев провели в одной матке.
– А что, если бы ты научилась читать самостоятельно? Как бы это повлияло на отношения между тобой и сестрой?
– Я и так… – Клип прикусила язык и осеклась на полуслове.
Это была вечная тема – оттого, собственно, родители и отправили ее к мозгоправу. Почему она бросила разбирать шрифт Брайля? Почему она предпочитает зависеть от сестры? Как могли родители, с тремя учеными степенями на двоих, вырастить столь безграмотную дочь?
Естественно, многочисленные вопросы исходили из глупейших предпосылок. В наше время максимум один из десяти слепых детей пробует «расшифровать» допотопного Брайля! Ни мать, ни отец не понимают, что шрифт Брайля – это огромные громоздкие книжки, которые сразу бросаются в глаза окружающим и выделяют тебя как «иного». Зато аудиокниги спокойно хранятся у тебя в телефоне,