Взгляните на это вот с какой стороны. На дне океана, там, куда могут спуститься только самые крепкие субмарины, у которых стекла в иллюминаторах толще пятнадцати сантиметров, обитают всякие твари. Они выглядят гораздо более странно, чем чудища из фильмов и книг, так, будто их, обдолбавшись кислотой, нарисовал в своем блокноте чувак, придумавший Чужого. Там, на дне океана, такое давление, что за наносекунду раздавит человека, но тварям, о которых я говорю, это только на руку. Они привыкли к этому, потому что ничего другого никогда не знали.
Короче. Доктор Каземиро любит говорить о моих родителях. ОБОЖАЕТ говорить о них, если честно, хотя я до сих пор чешу затылок, пытаясь понять, как на качество моего сна влияет то, чувствую я материнскую любовь или нет.
Ну то есть я мог бы соврать и сказать, что родители не обращают на меня внимания, что они бьют меня или что папа меня насиловал, когда я был маленьким… Но доктор Каземиро с ними встречалась и не купится на это. Уверен. Ни единого шанса. Они просто слишком скучные, и у них внутри нет ничего темного, даже там, глубоко, где никто не видит.
Правда (не менее скучная) в том, что мои родители милые, добропорядочные и уважаемые люди. Да, они, пожалуй, работают больше, чем следовало бы, и иногда мне действительно кажется, что им до меня нет дела, но покажите мне американского подростка, который порою не чувствовал бы того же самого! Если вы и найдете такого, то у него, значит, нет родителей, а это совсем другое дело.
Джейми говорит, мне повезло, что мама с папой все время заняты, что у них так много дел, он постоянно повторяет это. Его папа гораздо старше моего, он прошлой осенью вышел на пенсию, и они с мамой Джейми решили, что полностью посвятят себя родительству на ближайшие пару лет, пока их сын не выпорхнул из семейного гнезда. Теперь домашку Джейми делает на кухне и родители ему помогают. Еще они вступили в родительский комитет в «Райли» и теперь ездят на все экскурсии в колледжи. А когда Джейми дома тренируется писать итоговые тесты, мама стоит рядом с секундомером. Джейми говорит, это его просто душит.
Сказать, что Джейми для меня самый-самый лучший друг, – это как-то слишком по-девчачьи. А если бы я называл его бро, то это означало бы, что я сам из тех придурков, которые используют слово «бро». Мне всегда нравилось «дружище», но, думаю, его не стоит произносить вслух, если ты не Джейсон Стэтхэм.
Джейми – мой ближайший друг. Вот. Так нормально. Не то чтобы мы все время проводили вместе. Да так вообще никто не делает. Бывало, мы почти не виделись неделями и даже месяцами. Как-то Джейми сломал лодыжку, когда играл в лакросс, а меня затянуло в World of Warcraft. А еще он одно время встречался с Люси Голдман и постоянно ходил с такой дебильной улыбкой, будто до него еще никто не заходил дальше обнимашек.
Но вообще мы довольно близко общаемся. Он пересылает мне все тупые приколы, которые находит в интернете, а я отправляю ему названия фильмов, которые он должен был посмотреть, но почему-то не посмотрел, мы обмениваемся комиксами и музыкой, сплетничаем о том, что происходит в школе (иногда даже о том, что случилось всего пару минут назад). Ведь важны не события, важен их гиперподробный разбор после. Это же очевидно.
С Лорен мы тоже все это делаем, только об этом почти никто не знает. Она мой самый давний друг, хотя теперь все уже не так, как было раньше, особенно на публике. Мне кажется, в «Райли» почти никто не знает, что мы вообще знакомы, и, что самое странное, думаю, нам обоим это даже нравится. Наши родители дружат, и лет до восьми мы с Лорен были очень близки, как бы нелепо это теперь ни звучало. Одно время мы учились в разных школах, и, когда оба попали в «Райли», у каждого из нас уже был свой мир. Но мы до сих пор постоянно переписываемся, и она, чтобы не пугать своих друзей, показывает мне всю крипипасту и жуткие кровавые фотки, которые находит в интернете. А я могу потакать своей одержимости «Ривердейлом», не объясняя при этом Джейми, что не сошел с ума.
И нас это устраивает, я вам хочу сказать. В школе мы вообще не признаем друг друга. И это нормально. Потому что (и я не преувеличиваю) «Райли» – это сборище мелочных отбросов, которые любому готовы перемыть кости, просто выгребная яма. И это еще мягко сказано. В основном, конечно, там все так же, как и в других школах: кто кого трахнул, кто что сказал, кто что сделал – вся та ерунда, которая минут пять кажется невероятно важной. Но все же «Райли» – это «Райли», и иногда говно на вентилятор прилетает с неожиданной стороны. Как-то раз одна девчонка из моего класса пошла в медкабинет, чтобы ей там промыли желудок: она отмечала вручение Tony маме.
Примерно четверть выпуска 2010 года (а они были официальными королями и королевами школы) после экономического кризиса 2008 года писала заявления на бесплатные обеды и искала компании, которые согласятся оплатить их высшее образование по целевому договору.
В прошлом семестре двое ребят, которые учатся на год младше меня, исчезли, после того как в Демократической Республике Конго произошел переворот и их отец сбежал в Швейцарию, прихватив с собой половину ВВП страны. Сегодня они в школе – завтра в самолете.
Так и живем. Никто не знает, что принесет нам будущее. Мысль избитая, но это правда. Никто понятия не имеет.
Участники:
Детектив Джон Стаглионе
Детектив Миа Рамирес
Джейми Рейнольдс
Дональд МакАртур (адвокат)
ДТ СТАГЛИОНЕ. Так, все готовы?
ДЖЕЙМИ РЕЙНОЛЬДС. Ага.
ДТ РАМИРЕС. Джейми, ты же знаешь, тебя ни в чем не обвиняют. Тебе это объяснили?
ДЖЕЙМИ РЕЙНОЛЬДС. Ага.
ДТ СТАГЛИОНЕ. Мы понимаем, что это трудно.
ДТ РАМИРЕС. Правда понимаем.
ДОНАЛЬД МАКАРТУР. Может, покончим с заверениями в дружбе?
ДТ СТАГЛИОНЕ. А твой адвокат – циник!
ДОНАЛЬД МАКАРТУР. Детективы?
ДТ РАМИРЕС. Ладно. Без проблем.
ДТ СТАГЛИОНЕ. Давно ты знаешь Мэттью Баркера, Джейми?
ДЖЕЙМИ РЕЙНОЛЬДС. Со второго класса.
ДТ РАМИРЕС. То есть уже больше десяти лет?
ДЖЕЙМИ РЕЙНОЛЬДС.