Что ж, замечание резонное. Пора и на него ответить.
— Всё так, — вежливо киваю я ей. — Опыта у Романова и впрямь маловато. Но знаете, что? По-моему, это даже хорошо. Он пока не успел научиться лицемерить, изворачиваться и предавать. Не успел замарать руки в грязных политических играх. А значит, ему будет проще действовать честно и открыто, отстаивая интересы Земли, а не своих покровителей.
Юйлань прищуривается, но возражать не спешит. Похоже, мои слова её если не убедили, то заставили заткнуться.
Бросаю быстрый взгляд на Владимира. Тот сидит, выпрямившись в кресле, и во всей его позе читается напряжение. Он явно не ожидал, что обсуждение его кандидатуру будет происходить так. Однако взгляд его не выдаёт паники. Что ж, по крайней мере, малодушием товарищ не страдает.
Поток моих мыслей прерывает негромкий голос Мангуста:
— А что насчёт представительства кланов? Разве не логичнее отправить кого-то из наших? Тех, кто уже доказал свою силу и лидерские качества? Взять хоть Гарма, Санта Муэрте, моего доброго друга Одиссея или меня, в конец концов…
Обвожу взглядом предводителей кланов, многие из которых согласно кивают. Да, не им не хочется упускать возможность получить дополнительную власть и влияние. Что ж, пора их разочаровать.
— Логика мне понятно, — спокойно встречаю его взгляд. — Но скажи мне, Шен, разве можем мы сейчас позволить себе отправить куда-то наших лучших бойцов и командиров? Тех, на ком держится оборона и безопасность Земли? Чёрта с два. Лидеры кланов нужны здесь. Чтобы помогать выжившим и отстраивать Землю. Чтобы защищать наш дом, пока политики будут отстаивать наши интересы на галактической арене.
По залу вновь прокатывается одобрительный гул. Краем глаза замечаю, как одобрительно щурится Вьюга, как задумчиво поглаживает подбородок Кастер. Да, кажется, этот аргумент пришёлся им по душе.
Пользуясь паузой, обвожу взглядом собравшихся. Политики, генералы, лидеры кланов — все они сидят, погружённые в размышления. Обдумывают мои слова, прикидывают варианты. Где-то в глазах мелькают сомнения, где-то — искорки интереса. Никто не спешит открыто возражать, но я прекрасно понимаю — это ещё не конец.
Голос подаёт Санта Муэрте. Окинув меня пристальным взглядом своих тёмных глаз, она произносит низким, чуть хрипловатым голосом:
— Значит, Романов… Интересный выбор, Егерь. Не думала, что ты решишь довериться аристократу, да ещё и из бывших. Но, признаю, в твоих словах есть резон. Если он и впрямь так искренен в своих намерениях, то может стать достойным представителем Земли.
Она на мгновение умолкает, будто взвешивая свои следующие слова, а затем добавляет:
— Однако не забывай — там, наверху, свои правила игры. Сможет ли Романов быстро освоиться? Сумеет ли отстоять наши интересы, когда на кону будут стоять судьбы миров? Это большая ответственность, Егерь. Очень большая.
Матео, лидер Зова Атакамы, до этого сидевший с непроницаемым лицом, подаёт голос:
— А что если Романов не справится? Если окажется, что он не готов к такому грузу? Что тогда, Егерь?
В его вопросе мне чудится скрытый подтекст, но я предпочитаю не заострять на этом внимание. Вместо этого пожимаю плечами и отвечаю прямо:
— Тогда мы сменим представителя. Выберем другого, более подходящего. В конце концов, Владимир — не незаменимая фигура. Он лишь тот, кто, по моему мнению, лучше всего подходит под текущие задачи.
Матео кивает, удовлетворённый ответом. На его губах мелькает едва заметная хищная улыбка. Возможно, спит и видит, что в следующий раз порулить дадут ему. Ничего, однажды длинная рука закона доберётся до каждого. Особенно до тех, кто сотрудничал с ксеносами во вред интересам Земли.
Неожиданно со своего места поднимается Эмилиано Альварес. Юный император Испании ещё никогда не выглядел таким решительным.
— Я согласен с Егерем, — звонко произносит он, глядя прямо перед собой. — Сеньор Романов — достойная кандидатура. Несколько раз я пересекался с ним на публичных мероприятиях ещё до Сопряжения. Он искренен, честен и предан своему делу. Таких людей сейчас слишком мало, особенно среди власть имущих.
Эмилиано обводит взглядом притихший зал и добавляет:
— К тому же, он понимает, что значит потерять близких. Знает боль утраты, когда враг отнимает у тебя самое дорогое, — голос парня слегка дрожит. — С таким грузом на сердце не станешь разбрасываться чужими жизнями. А значит, и нам можно на него положиться.
На миг в зале воцаряется тишина. Все пытаются осознать тот факт, что мальчишка, которому едва ли исполнилось шестнадцать, говорит мудрее и взвешеннее, чем иные матёрые политики. Невольно проникаюсь к нему уважением. Быть может, не всё ещё потеряно для будущих поколений.
Последним своё мнение озвучивает Мартин Кейн. Исполняющий обязанности президента США в своём привычном тёмно-синем костюме сидит, сцепив руки в замок и о чём-то напряжённо размышляя. Когда он всё же заговаривает, его голос звучит глухо и отрешённо:
— Мистер Романов, по всей видимости, не самый очевидный выбор. Он непубличный человек, не слишком опытный дипломат и политик. Однако, вероятно, в этом-то и кроется его сила. Кому, как не такому вот неприметному, но искреннему человеку пытаться объединить наши расколотые ряды? Сплотить уцелевших землян перед лицом невиданных раннее угроз?
Он переводит усталый взгляд на Владимира и заключает:
— Что ж, вам выпал уникальный шанс. Шанс войти в историю — или провалиться в безвестность. Решать вам. Но знайте: на кону стоит слишком многое. Не подведите нас. Не подведите Землю.
Владимир медленно встаёт, застёгивает пуговицу пиджака и обводит взглядом собравшихся. Он делает глубокий вдох и начинает говорить, тщательно подбирая слова:
— Друзья мои, я понимаю ваши сомнения. Поверьте, у меня их не меньше. Когда Егерь пришёл ко мне с этой затеей, я поначалу отказался.
Это, кстати, правда. Он предлагал более опытных и умелых кандидатов на свой взгляд, а не рвался с энтузиазмом к «кормушке» должности. И мне это понравилось.
— Я не политик, не дипломат и не великий воин. Я простой человек, волею судьбы оказавшийся в эпицентре этого безумия. Но знаете что? Я люблю нашу Землю. Люблю каждого каждый клочок её израненной поверхности.
Его голос крепнет, наливается силой. В нём появляются стальные нотки, заставляющие всех невольно прислушаться.
— Да, я многого не знаю. Да, мне придётся учиться на ходу. Но я обещаю вам: я не подведу. Не отступлю, не сдамся, не прогнусь под чужим давлением. Буду защищать интересы Земли до последнего вздоха. Потому что мы уже сделали невозможное, выполнив ключевое условие второго этапа. И я сделаю всё, чтобы отстоять наш дом.
Владимир обводит взглядом притихший зал, встречаясь глазами с собравшимися. И в этот миг каждый видит в нём не просто очередную говорящую голову из телевизора, но человека, готового взвалить