От нахлынувших воспоминаний у мальчугана сами собой навернулись слезы, и он смахнул их с ресниц.
Не дай Бог хозяин увидит, или Бьёрн Одно Ухо, старший абордажной команды, злющий медведеобразный детина. Тогда быть ему опять непременно поротым, а то и вообще могут в море выкинуть за нерадивую службу. И проморгавшись, Трюгви пристально обвёл взглядом море. Всё вокруг было пустынно, серые волны сливались вдали с небом, и дозорный, заканчивая осмотр правой стороны, начал уже поворачиваться к корме, когда у теряющейся линии горизонта, на самой границе восприятия, ему показалось, как будто бы там что-то мелькнуло. Может, это просто чайка пролетела, или же волна вспенилась под свежим ветерком? Карасик, как только мог, напряг своё острое зрение. Нет, по правому борту, в заднем его секторе, явно что-то виднелось, и это была точно не чайка и не какой – нибудь там пенный бурун. Парус! Да, именно его только что заметил глазастый юнга. И вытянувшись в сторону цели, Трюгви в волнении закричал: «Вижу парус! Парус по правому борту, там, ближе к самой корме!»
Все на судне мгновенно бросили свои дела и выстроились у борта, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в серой дали. Но тщетно. Даже забравшиеся на мачту второй дозорный Нуд, и считавшийся самым глазастым в команде Ульф (волк-дат.) не смогли ничего там разглядеть.
– Тебе всё пригрезилось, маленький негодник! – разъярившись, заорал Гарольд.
– Ну, теперь я точно с тебя шкуру спущу, а ну быстро слезай из гнезда! –и он потянулся за линьком, тонким смолёным канатом из пеньки, который зачастую применялся для наказания провинившихся.
– Подожди, капитан,– тихо проговорил старший рулевой, седой и умудрённый жизненным опытом Фроуд Треска.
– Выпороть мальца ты всегда успеешь, а вдруг он действительно настолько зорок, что видел парус и, протянув время, мы спугнём нашу добычу. Я бы на твоём месте пока не спешил с наказанием, а занялся бы делом, – и, покачав головой, он пошёл на корму к рулевому колесу.
Волосатый, было, вспыхнул, собираясь отчитать лезущего не в своё дело старика, но затем задумался. Ведь в его словах действительно был определённый резон. Ну что же, с наказанием можно будет пока и повременить! Главным сейчас было не спугнуть и не упустить такую долгожданную добычу!
– Убрать парус! Передать сигнал на остальные суда «Ложиться в дрейф и затаиться!». Всем вести наблюдение за морем!
На соседних с флагманским «Драконом», «Змее», «Вороне» и дозорной ладье, «Стрела» так же поспешно спустили паруса, и все суда мерно закачались на волнах.
Минута проходила за минутой, но ничего не менялось, горизонт всё так же оставался чист, и капитан уже снова начал терять терпение, когда вдруг с верхушки мачты раздался резкий крик Ульфа.
– Вижу парус! Капитан! Карасик был прав, судно идёт именно там, где он и сказал.
– Хм, – хмыкнул Гарольд, –Похоже, на сегодня порка отменяется. Маленький негодник не соврал.
– Ну-ка посмотри там повнимательней, паршивец, может быть, ты еще, что-нибудь там увидишь!?–и дозорные уступили место малышу.
– Вижу чётко два паруса, хозяин! Идут тем же курсом, что и раньше! –тонким голоском пропищал Карасик.
– Ну а какие паруса ты видишь? Что за корабли там вообще!? – снова прорычал капитан.
– Нет, хозяин, этого пока не разглядеть. Слишком уж они далеко от нас.
– Толку-то от тебя, негодник! – проворчал Гарольд, – Кого мне тут ждать вскоре, и к чему вообще нужно готовиться?
Капитан, конечно же, был не прав, и это на судне понимал каждый захудалый матрос. Зоркий глаз дозорного очень ценился в старину, в отсутствии тогда всякой оптики. И маленький забитый Карасик сразу же поднялся на несколько пунктов в глазах у всей этой отчаянной команды. Ведь каждый понимал, что зоркий глаз – это лишний шанс не упустить свою добычу на бескрайнем морском просторе, да и удрать всегда легче от более сильного противника, заметь только ты его вовремя.
Но и интерес капитана был не праздным. В Восточном (Балтийском) море только недавно отошли в прошлое те типы судов, на которых отважные мореплаватели викинги совершали свои опустошительные набеги на всех тех берегах, докуда только они могли добраться.
Основными кораблями для набегов у них были стремительные дракары. Для перевозки же товаров и грузов предназначались более вместительные, но и медлительные, неповоротливые – кнорры. Суда эти могли ходить как под парусом, так и с помощью гребных вёсел. Грузоподъемность кнорров была около 30 тонн. Дракары перевозили груза гораздо меньше, но их главным достоинством были скорость и мореходность – это воистину были волки северных морей!
Многие народы брали в пример принципы судостроения у викингов. Но с накоплением опыта и под давлением объективных причин, а именно необходимостью в перевозке больших грузов на большие расстояния, совершенствовались как суда, так и сама наука судостроения у всех приморских государств средневековья.
Самым совершенным на тот момент был Ганзейский тип судна – Когг.
Это было высокобортное, палубное и одномачтовое, а позже и двухмачтовое судно с мощным и широким корпусом. Характерная особенность коггов были навесной руль и прямые штевни (брус в оконечности судна), сильно скошенные к линии киля.
Длина этого судна была около 30 метров, ширина их – семь, восемь, а порою и девять метров. Не зря слово Когг происходило от немецкого «кугель» то есть шар, а во фризском она так и вовсе означало «бочка». Отсюда и видимое достоинство такой конструкции – перевозка как можно большего груза и неплохая мореходная устойчивость. При своей осадке в три метра, грузоподъемность ганзейца составляла до 200 тонн. Огромный рывок, согласитесь, с 30, как у того же дедушки – кнорра.
Рейковый прямой парус площадью в 180-200 м2 поднимался на высокой мачте, составленной из нескольких собранных и подогнанных в единый ствол бревен. Кормовая надстройка (ахтеркастль) была конструктивно связана с корабельным корпусом. На ахтерштевне крепилась платформа с зубчатым ограждением. Кормовая площадка занимала около половины длины судна. Под ней располагались помещения, имеющие вход с палубы, и жилые каюты. В бортовых стенках кают иногда прорубались окна. Форштевень заканчивался наклонной мачтой – бушпритом, служившим для растяжки паруса спереди.
На кормовых и носовых надстройках, представляющих собой своего рода небольшие крепости, располагались стрелки: лучники и арбалетчики. Когги Ганзы оказали большое влияние на развитие парусных судов во всей Северной