— Спасибо, не надо. Знаете, как я люблю чизбургеры!
Я осторожно снял улитку с руки и посадил в стеклянную посудину на учительском столе.
— Благодарю, Мейсон. — Хоган откатился за свой стол, а мы расселись по местам. — Кто-нибудь из вас слышал о Гири Бала?
Большинство покачало головами, остальные вообще не отреагировали.
Хоган включил проектор. На экране появился черно-белый слайд — зернистый снимок, на котором были изображены две пожилые женщины в широких, похожих на халаты одеяниях.
— Индия, тысяча девятьсот тридцать шестой год. Женщина справа — Гири Бала. Родилась в тысяча восемьсот шестьдесят восьмом.
Рядом, через проход, сидел Джек Митчем — мой лучший друг еще с детского сада. Я перестал разговаривать, и другие дети отвернулись от меня, но Джек всегда болтал безостановочно, не замечая моего молчания. Позже, когда мы стали ходить друг к другу в гости, он понял, что у меня все-таки есть что сказать. Однако в школе, пока я наконец не разговорился, он молотил языком за нас обоих. Постепенно я значительно перерос его, как и всех в классе. Если сшить вместе две пары его джинсов, туда как раз можно просунуть одну мою ногу.
Джек поднял руку:
— Кем она была?
— Ты хочешь спросить, кто она есть? — усмехнулся Хоган.
Между бровями Джека пролегли складки.
— Если она родилась в тысяча восемьсот шестьдесят восьмом, то ей… — Он явно делал вычисления в уме.
Хоть Джек и лелеял честолюбивые планы стать врачом, в школе дела у него шли неважно. Не то чтобы он не старался. Мой друг — толковый малый, но стоило только учителю объявить контрольную — он тотчас впадал в ступор.
— Э-э… ей бы уже за сотню перевалило… — Джек потряс головой. — Исключено.
— А может, и нет. — Хоган сложил руки вместе. — К тому времени, когда сделали этот снимок, Гири Бала не брала в рот пищи уже пятьдесят шесть лет.
По классу прокатился гул. Даже из меня вырвалось что-то вроде «Да ладно…».
Хоган поднял руку и, когда все замолчали, объяснил:
— Предположительно, она владела техникой йоги, благодаря которой получала энергию от солнца. Несколько дней ее держали взаперти без пищи и воды, чем ничуть не испортили самочувствия. Согласно многим источникам, она до сих пор жива.
Слайд сменился. На экране появилось изображение Московского Кремля.
— В Москве живет группа людей, относящих себя к автотрофам. Сперва они стали вегетарианцами, постепенно совсем прекратили принимать пищу, а сейчас заявляют, что не только не едят, но и не пьют.
Я помотал головой, а кто-то выкрикнул:
— Дурдом какой-то!
— Возможно, — кивнул Хоган. — Впрочем, один ученый утверждает: в тропическом климате он за два года сможет сделать из человека живой фоточувствительный элемент.
Джек поднял руку. Даже на таких уроках, как у Хогана, где разрешалось говорить с места — если у тебя действительно есть что сказать, — Джек всегда поднимал руку.
— А зачем? Чтобы деньги на обед не тратить, что ли?
Хоган улыбнулся:
— А ты подумай, Джек. Представь себе армию, которую не нужно ни кормить, ни поить.
Зазвенел звонок.
— Не забудьте, в понедельник контрольная работа!
В ответ послышались стоны. Не успел я встать из-за парты, как Хоган окликнул меня:
— Останься!
Я спросил Джека, не подкинет ли он меня до дому. Тот кивнул.
— Жду тебя на парковке.
Класс опустел, и я подошел ближе к Хогану. У него в руках я увидел знакомый листок бумаги — бланк заявления о приеме на летние исследовательские курсы, организуемые «Тро-Дин».
— Ты помнишь, что прием скоро заканчивается? — спросил Хоган, протягивая мне листок.
Гигантский научно-технический комплекс «Тро-Дин индастриз» раскинулся на доброй сотне акров в Мелби-Фоллз. Компания в основном занималась экологическими проектами и поддерживала город. В самих лабораториях работало не так уж много горожан, зато хозяева «Тро-Дин» владели большинством предприятий, включая дом престарелых, где трудилась мама, а также оплачивали поставки оборудования и питания для школы. Я читал о летних курсах, да и Хоган давно уже о них талдычил. «Мама ни за что не согласится, — думал я. — Она терпеть не может „Тро-Дин“». Возможно, дело в том, что ей не нравилась работа, которой она вынуждена заниматься; так или иначе, мама всегда плохо отзывалась об этой фирме.
Хоган постучал пальцем по бумаге:
— Пройдешь летние курсы, и у тебя будет прекрасный шанс получать от «Тро-Дин» именную стипендию.
Его взгляд встретился с моим. И взгляд этот был непринужденным.
Некоторые люди пялятся на мой шрам. Я ничего не имею против. По крайней мере, это честно. Но есть и такие, кто сразу спешит встретиться со мной глазами. Я почти слышу, как они повторяют про себя: «Не смотри на шрам, не смотри на шрам…» Хоган смотрел мне в глаза так же, как любому другому человеку.
— Не уверен, что буду поступать в колледж, — пожал плечами я.
— Брось, Мейсон. — Хоган помахал листком. — Ты один из самых умных учеников.
— Миранда Коллинз умнее.
Хоган закатил глаза:
— Наверняка Миранда зубрит день и ночь. И к учителям подлизывается. Так кто угодно заработает высокие отметки. Да что я рассказываю! Ты и сам все знаешь. Тебе необходимо поступить в колледж и учиться дальше.
Я не ответил.
— Они оплатят все расходы на обучение, включая магистратуру. В Стэнфорде.
Настала моя очередь закатывать глаза.
— Можно подумать, я поступлю в Стэнфорд.
— Я посмотрел результаты тестов. Академические способности Миранды Коллинз не идут ни в какое сравнение с твоими. Поступишь! — заключил Хоган и бросил листок на стол. — Отработать пять лет в лабораториях — вот и все, что они требуют взамен.
С этим без проблем. Вопрос в том, как убедить маму. Я окинул взглядом класс биологии — мое любимое место в школе. Полки уставлены книгами в глянцевых обложках и банками с образцами в заменяющей формальдегид фиксирующей жидкости. Меня всегда влекло к стеклянным витринам с дорогими коллекциями жуков, бабочек и других насекомых. Вдоль одной стены тянется ряд столов с компьютерами; я точно знаю — они напичканы программами для биологических исследований, подаренными школе «Тро-Дин». Далеко не каждый колледж может похвастаться таким богатством.
Скажи я, что не хочу поступать, я бы солгал. Как солгал бы, если б заявил, что не люблю биологию. Учиться в Стэнфорде, на биологическом факультете, полностью за счет фирмы — это ли не мечта? Но мне всегда было трудно открыться людям. Если мечтам не суждено стать явью, пускай разочаруюсь я один. Тогда никому не придется выражать сожалений. Этим я уже сыт по горло.
Я попытался увести разговор в другое русло:
— Вас подкупили, чтобы вы уговаривали ребят?
Он поднял вверх обе руки:
— Ладно. Возможно, тебе удастся получить стипендию другим путем. Не в Стэнфорде, разумеется. Ты ведь как-никак лучший в Мелби-Фоллз нападающий.
Я понял его мысль:
— Угу, оплатят максимум учебники в каком-нибудь колледже.
Взяв в руки бланк, я притворился, что впервые его вижу, хотя на самом деле в моем шкафчике уже лежал один такой,