Я едва ли не прыгаю вперед на носочках, тренированных многолетними упражнениями на канате. Ба стал учить нас с Джейми искусству акробатики, едва мы начали ходить. В иные времена лишь наши представления приносили семье кусок хлеба.
Грозный офицер пристально наблюдает за тем, как я достаю свой билет из бархатной сумочки.
Миссис Слоан, моя нанимательница, подобно дракону сидевшая на куче денег, тайно купила нам обеим билеты. Собственному сыну и невестке она не сказала ни о путешествии, ни о том, что на неопределенное время может остаться в Америке, подальше от их загребущих ручонок и жадных взглядов. И я просто не могла позволить этим билетам пропасть после ее внезапной кончины.
— Доброго дня, сэр. Я — Валора Лак.
Офицер поглядывает на имя, написанное на моем билете, я — на его скулы, такие выдающиеся, что на них вполне может усесться по птице. Его фуражка с броской эмблемой компании — золотой венок вокруг красного флага с белой звездой — приподнимается, когда он пристально изучает меня.
— Пункт назначения?
— Нью-Йорк, как и у остальных.
Это что, вопрос с подвохом?
— Нью-Йорк, хм. Документы?
— Они прямо у вас в руках, сэр, — заявляю я, лучась радостью и чувствуя, как тревожаще качается под ногами трап.
Он обменивается настороженным взглядом с матросом, держащим журнал регистрации пассажиров.
— Лак?
— Да.
На кантонском наша фамилия звучит как «Луук», но британцы предпочитают произносить ее как «Лак». Ба решил произносить ее так же в надежде привлечь удачу. Еще он выбрал претенциозные имена — Валор для Джейми и Виртэ для меня[1], вдохновленный матросской песенкой о паре сапог, но мама-британка пресекла его порыв на корню. Вместо этого брата назвали Джеймсом, а мне досталась Валора. Для кого это стало большим облегчением — вопрос спорный.
— Вы китаянка, так?
— Лишь наполовину. Мама вышла за Ба вопреки воле своего отца, викария в местном приходе.
— Тогда как минимум одной вашей половине требуются документы. Вы разве не слышали об Акте исключения китайцев[2]? Вы не можете отправиться в Америку без особого разрешения. Вот такие дела.
— Чт… что?
Меня пронзает укол страха. Акт об исключении китайцев. Что это еще за безумие? Нас недолюбливают и здесь, в Англии, но, очевидно, там, в Америке, просто терпеть не могут.
— Но на этом корабле должен плыть мой брат и другие работники «Атлантической паровой компании». Все они китайцы. Они уже поднялись на борт?
— Я не слежу за посадкой третьего класса. А вам нужно очистить мой трап.
— Но моя хозяйка будет ждать меня..
— Где она?
К этому вопросу я подготовилась.
— Миссис Слоан хотела, чтобы я прибыла первой и проследила за подготовкой ее каюты.
Конечно, она уже отплыла к совершенно другим берегам, откуда назад не вернуться, и тем самым доставила мне кучу неудобств.
— Мы отправили сюда ее багаж еще неделю назад. Я должна разложить ее вещи.
В этом багаже Библия моей мамы, а среди ее страниц — единственная оставшаяся у меня фотография родителей. Наконец-то моя семья снова будет вместе, пусть даже родителей заменит всего лишь их фото.
— Ну, на этот корабль без специального разрешения вам не попасть. — Он помахал билетом. — Я сохраню это до тех пор, пока она не поднимется на борт. Следующий!
Очередь позади меня начинает роптать, но я не обращаю внимания.
— Нет, пожалуйста! Я должна попасть на борт! Я должна…
— Роберт, выведи девчонку прочь.
Матрос, стоящий рядом с грозным офицером, хватает меня за руку.
Я стряхиваю его руку, пытаясь добиться хоть немного уважения.
— Я сама уйду.
Женщина в мужском костюме позади меня отступает в сторону, позволяя очереди идти вперед в то время, как ее глаза цвета янтаря с любопытством оглядывают меня.
— Я видела, как группа китайцев садилась на этот корабль сегодня рано утром, — заявляет она резковатым, уверенным тоном, привычным для американцев. — Может быть, вам удастся проверить, был ли ваш брат среди них.
— Спасибо вам, — отвечаю я, признательная за внезапную любезность.
Мимо меня протискивается какая-то семья, и я теряю собеседницу из виду в вихре людей, чемоданов и шляпных коробок. Вскоре я обнаруживаю, что меня вытеснили назад в депо, словно я кусок неперевариваемого мяса. Миссис Слоан ни за что не потерпела бы такого безобразия. Возможно, богатой леди вроде нее удалось бы убедить их пропустить меня на корабль. Но теперь за меня было некому заступиться. Я спускаюсь по лестнице, а затем выхожу из депо на пристань. Яркий луч, прорвавший хмурые тучи, бьет мне прямо в глаза.
Я полагала, что самым трудным для меня будет попасть на корабль без миссис Слоан. И даже вообразить себе не могла подобных сложностей. Что же теперь? Мне нужно на этот корабль, иначе пройдут месяцы, а то и годы до нашей с Джейми следующей встречи.
Что-то задевает мой ботинок, и меня передергивает. Крыса. Здесь они определенно кишмя кишат, привлеченные продавцами орехов и мясных пирогов. Я отшатываюсь от горы ящиков, в которой стайка грызунов разделывается с дынной кожурой. Речные волны ритмично бьют в обшивку «Титаника», и мое сердце ускоряет ритм от этого звука.
Следуя совету американки, я иду к трапу для третьего класса, расположенному дальше по набережной, ближе к носу. В отличие от первого класса, здесь пассажиры толпятся на трапе, сдвигаясь плотнее при виде меня. Я одергиваю пиджак.
— Прошу прощения, мне всего лишь нужно спросить, на борту ли мой брат. Пожалуйста, позвольте мне пройти.
Мужчина с темными усами резко отвечает мне на незнакомом языке, а затем машет головой в конец очереди. Вокруг кивают, кидая на меня подозрительные взгляды, а затем толпа движется, отрезая мне путь. Кажется, здесь мой костюм леди из первого класса пользы мне не принесет.
Возможно, все было бы совсем по-другому, если бы я была больше похожа на маму, а не на Ба. Я выдыхаю свою обиду на этот и сотни других беспричинных отказов, преследующих меня всю жизнь. А затем иду дальше, к концу очереди, проходя мимо докеров, воюющих с канатами, и офицера в синем мундире, светящего фонариком в глаза людям. Первый класс на болезни они не проверяют.
За носом корабля пара буксиров выстраивается в линию, готовясь выводить «Титаник» с причала. Голоса становятся громче, когда люди видят громадный кран на носу, опускающий грузовую платформу на пристань в десяти шагах от трапа. Ревет гудок, и очередь сдвигается, уступая дорогу блестящему автомобилю «рено» цвета корицы. Он останавливается прямо перед платформой.
Отсюда до трапа я доберусь не раньше чем через час. Но даже если Джейми