— Мы закончили? Я хочу домой, — у нас осталось еще минут двадцать до конца сеанса, но от них никакого толку.
Последние несколько недель мне то и дело говорят, что моя память может вернуться в любой момент. Перед тем как я покинула больницу, мой невролог доктор Хейсен сказал, что память может возвращаться постепенно со временем.
Или все, что я забыла за последние два года, может стремительно обрушиться на меня, как лавина, за долю секунды. После этих его слов, единственное, о чем я могла думать — чтобы это не случилось в тот момент, когда я буду за рулем. Такой вариант не выглядит особо безопасным, когда на твой мозг обрушивается тонна воспоминаний. Тем более, думаю, что свою долю аварий я уже перевыполнила на всю жизнь.
Я думаю, было бы лучше, если бы это произошло в период бодрствования. Вместо этого, память возвращается ко мне постепенно в качестве сновидений, и я не могу быть уверена, что правда, а что нет, пока не расскажу о них своему новому психотерапевту, разбирая все снова и снова.
Как, черт возьми, я должна понять, правдивы ли они?
И как я должна верить парню, который все мне объясняет? Он может и одет прилично, и живем мы вместе, но каждый раз как я закрываю глаза, я вижу совсем другую версию его, нежели все остальные в течение дня.
И что, черт подери, я должна со всем этим делать?
— Есть еще кое-что, перед тем как ты уйдешь, Эми, — доктор Джеймисон улыбается. Она всегда улыбается, независимо от того, что говорит. Ей нужно попробовать побыть под кайфом. — На этой неделе у меня для тебя есть задание.
Я приподнимаю бровь, придерживая свою сломанную загипсованную руку здоровой.
— Я хочу, чтобы ты задала Адаму один вопрос о том, что вы, ребята, делали в первый раз.
Адам наклонил голову.
— Первый раз? — его щеки покраснели, думаю, он засмущался.
Конечно же, он подумал про секс. Похоже, это единственная вещь, о которой парень из моих снов думает.
Миссис Джеймисон улыбается.
Я нахмурилась.
— Про любой первый раз. Первое свидание. Первый телефонный разговор. Что угодно. Просто спроси его о чем-нибудь, что ты бы хотела знать.
— Хорошо, — я пожимаю плечами и опираюсь на здоровую ногу. На этой неделе мне наложили подвижный гипс на левую ногу, и теперь мне двигаться стало легче, но все равно, под конец дня становится некомфортно.
— И я хочу, чтобы ты поверила в его ответ.
Я скорчила лицо. Как я должна верить человеку, которого совсем не знаю? Доверие не возникает само по себе, только потому, что вы так сказали. Оно рождается в процессе отношений. А учитывая то, что мне снилось, если у нас и были какие-либо отношения, они были, по меньшей мере, непродуктивными.
— Ладно, — я развернулась, чтобы уйти и Адам встречает меня у двери офиса, придерживая её для меня открытой, чтобы я могла прихрамывая пройти. Когда я прохожу мимо, его рука касается нижней части моей спины и я отшатываюсь от него. Вздыхая, он проходит сразу за мной. Если бы я повернулась и посмотрела на него, я бы увидела, как он качает головой. Я знаю это потому, что видела, как он делает это раз за разом за последние три недели.
Оставляя его записать нас на прием в четверг, я выхожу на улицу. Воздух снаружи свежий, пахнет наступающим летом, и я улыбаюсь, вспоминая, сколько времени провела в лесу, бродя по тропам, лазая по скалам и сплавляясь сквозь горы неподалеку от Денвера. Я прожила всю свою жизнь в пригороде Денвера и всегда думала, что лучше места для жизни нет на свете.
Руку пронизывает тупая боль, и я закрываю глаза. Откинув голову на черный Хайлендер Адама, я думаю о том, что не смогу заняться ничем подобным этим летом. Во всяком случае, пока мне не снимут гипс и не заживут раны.
Гипс на ноге царапается о тротуар. Моя лодыжка болит, а рука чешется из-за гипса. На прошлой неделе мне сняли восемь швов с затылка. На том месте остался маленький участок, на котором волосы только-только начинают заново отрастать. К счастью, он не заметен, когда волосы распущены. От правого бедра почти до самой груди тянется глубокая рана. Выглядит так, будто кто-то пытался вскрыть меня с помощью зубчатого ножа. Кожа постепенно заживает, швов так много, что не сосчитать, и каждый поворот туловища ощущается так, будто кто-то пытается вырвать мою почку голыми руками.
Произошел несчастный случай во время туристического похода. Это все, что я знаю. Остальное было начисто стерто из моей памяти. Той памяти, которая, как уверяют доктора, вернется. Откуда, черт возьми, они знают? Что если я никогда не вспомню?
Прошли недели с тех пор, как я очнулась после комы. Я помню лишь то, что живу с незнакомцем, который в моих снах мне не нравится.
Я все еще стою, облокотившись на внедорожник Адама, ощупывая свой затылок, когда он выходит на улицу. Он останавливается рядом со мной, скрестив ноги в лодыжках. Мы не прикасаемся друг к другу. Тот небольшой инцидент с прикосновением, произошедший в дверном проеме — это первый раз, когда его руки коснулись меня с того дня, как я споткнулась у нас на кухне. Он потянулся и поймал меня. Я застыла, будто парализованная от того, что его руки были обвиты вокруг меня.
Тогда он встряхнув головой вздохнул, схватил ключи и вылетел из квартиры. Когда Адам вернулся через два часа, невозможно было не почувствовать запах пива в его дыхании.
— Прости, что продолжаю тебя терзать, Эймс, — он откидывает голову на машину и проводит рукой по лицу. — Я просто скучаю по тебе.
В его дрожащем голосе слышится печаль. Он выглядит печально. Мне интересно, каково было бы снова увидеть его улыбку, как в моем сне. Пока блондинка, Тина, не запрыгнула на него, он выглядел, будто рад меня видеть. Был ли он счастлив? Или это была игра? Если так, то почему я все еще здесь? Я давлю пальцами на виски, в надежде предотвратить наплыв очередной головной боли.
— Кто такая Тина?
— Она просто друг, клянусь, — Адам поворачивается ко мне и прислоняется бедром к автомобилю. — Она встречалась с моим другом, Майком, в старших классах и была рада меня увидеть. Это абсолютно ничего не значило.
— Так, это было на самом деле?
Не все, что мне снится, является правдой. Однажды ночью мне приснилось, что