Я больше не стала задавать вопросы, потому что знаю, что они больше ничего другого и не ответят.
***
Я ненавижу одеваться по утрам. Не то, чтобы мои загипсованная рука и нога оставляют мне много вариантов, просто каждое утро я смотрю на свою одежду и думаю «кто я, черт возьми, такая?»
Все изменилось. Мои туфли от Джимми Чу и угги сменились на блестящие красные ботинки Дока Мартина и шлепки. На смену дизайнерским платьям пришли футболки и джинсы. Хоть я и отвергала элитный образ жизни моих родителей, я всегда носила платья и леггинсы, даже в самую суровую Денверскую зиму.
Я оторопела, глядя на ботинки, будто они сейчас прыгнут и укусят меня. Я не из тех девушек, что носят такую безвкусную обувь. Это не я. Ничто из этого... хотя нет. Я почувствовала, как мои глаза снова заслезились. Я сама их укушу, ненавидя за то, что после трех недель именно эта пара блестящих, красных, рокерских ботинок, заставит рухнуть мои стены.
А еще, я ненавижу слезы. Я не хочу быть слабой. Я никогда не плачу. Во всяком случае, не припоминаю, чтобы была когда-то такой плаксой. Но каждый день, что я провожу в этой квартире с чёрными дырами вместо воспоминаний, вопросы атакуют меня.
Почему наша мебель не совпадает между собой?
Почему наши комоды выглядят так, будто их нашли на барахолке?
Кто я?
Что со мной случилось?
Как я здесь очутилась?
Меня бесит, что я не знаю парня, с которым встречается моя лучшая подруга Келси. Я видела его раз или два, но, по всей видимости, Келси встречается и живет с другом Адама из колледжа, Зандером. Как мне рассказали, они начали встречаться вскоре после того, как начали мы с Адамом. Потом, когда мы с Адамом съехались, Келси переехала к Зандеру.
Я чувствую, как кровь бурлит во мне, адреналин смешивается со страхом и замешательством. Я падаю на пол, делаю глубокие вдохи, пока слезы не отступают. Набравшись смелости, я решаю позвонить единственному человеку, кто мне ответит. Единственному, кому я могу доверять.
Я улыбаюсь, как только слышу ее ворчливый голос.
— Сейчас восемь утра, Эми. Что тебе нужно в такую рань, черт возьми?
— Прости, — Келси абсолютно бесполезна до девяти утра и без пары кружек крепкого кофе. Как минимум. — Мне нужна помощь. Ты можешь заглянуть ко мне?
Она стонет, и я представляю как она, потягиваясь, крутится на кровати.
— Ладно. Я заскочу в Хэш и буду у тебя через полчаса. Но ты платишь.
Я соглашаюсь, кряхтя в ответ. Их рогалики просто объедение. Хрустящие снаружи, мягкие внутри, аж тают во рту. Я обожаю их лет с десяти.
— Я собираюсь принять ванну, так что если я не буду отвечать, зайди сама.
Ее ворчливость сменилось беспокойством.
— Тебе нужна помощь?
Я покачала головой, хоть она и не могла этого видеть.
— Нет, я уже приноровилась.
Мы попрощались, и я тихонько поковыляла в ванну. Первые две недели после выписки, Келси приходила ко мне каждый день, чтобы помочь помыть голову и привести себя в порядок. Очень постыдно быть двадцатидвухлетней девушкой, которая не может сама за собой ухаживать. Моя мать ни за что не стала бы мне помогать, а просить Адама я сама не хотела. Учитывая, что он парень и для меня фактически посторонний, я бы не позволила ему мыть меня. Келси была единственным вариантом, который оставался и устраивал меня. Мы росли вместе примеряя наши первые лифчики, к тому же, сейчас она медсестра, так что совершенно не против помочь.
Как только моя сломанная рука и швы прикрыты, а загипсованная нога перекинута через край ванны, я делаю все возможное, чтобы себя помыть, с помощью душевого шланга и небольшого количества воды набранной в ванну.
Услышав шорох в спальне, я пугаюсь, но вскоре понимаю, что скорее всего Келси пришла с завтраком.
— Эй, Келс! Можешь мне помочь? — кричу я через приоткрытую дверь. Только собираюсь позвать ее еще раз, как дверь распахивается. Прекратив брить ногу, я поднимаю взгляд… и замираю.
— Убирайся! — я вскрикиваю, как только осознаю, что Адам стоит в дверном проеме и пялится на совершенно голую меня. По моей спине пробегают мурашки. — Адам! Убирайся!
Осматриваюсь в поисках полотенца, чтобы прикрыться, но я видимо забыла взять его из шкафа, так как вокруг нет ничего подходящего. И я не могу пойти достать его, потому что не хочу, чтобы Адам увидел больше, чем видит сейчас.
Он переводит взгляд с моей груди на глаза и затем моргает.
— Прости, я слышал, как ты звала на помощь.
Я прикрываю свою грудь здоровой рукой, а по телу разносится странное ощущение от его пристального взгляда. Не могу точно сказать какое, но не уверена, что оно мне нравится.
— Убирайся, — я щелкаю ему. Он моргает, затем еще раз. — Я думала, что это Келси.
Адам снова моргает, затем закрывает глаза и разворачивается к двери.
— Что ты вообще здесь делаешь?
Он все еще стоит ко мне спиной, когда опускает голову.
— Я решил взять выходной. Думал, мы сможем поговорить.
Расстроенная, я наконец, спокойно выдыхаю.
— Келси собиралась придти, поговорить со мной.
— Привет, горячая штучка! Я принесла завтрак!
Я взвизгиваю от громкого голоса и появившегося лица Келси в дверном проходе. Снова краснею, от того, что кто-то еще видит меня голой и распластанной в ванной.
— Оу... — говорит подруга, когда видит меня через плечо Адама. Моргнув она отводит взгляд на спальню. — Может мне уйти?
Ее брови вопросительно подняты, а щеки приобрели розоватый оттенок. Могу только представить, что она подумала, застав нас тут.
— Нет, — твердо заявляю я. — Мне нужна твоя помощь, я забыла полотенце.
А еще мне нужно, чтобы ты побрила мне подмышки, но я не говорю этого в присутствии Адама.
Он делает шаг из ванной, и Келси похлопывает его по плечу. Она бросает на него сочувственный взгляд, но Адам лишь качает головой и покидает комнату.
— Мне еще нужно, чтобы ты помогла мне побриться, — наконец, говорю я, как только она заходит в ванну с двумя сложенными полотенцами.
Подруга кивает и принимается за дело. Затем помогает до конца смыть кондиционер с волос. С ее помощью я выбираюсь