Воевода взялся за меч, дернул коня.
Борец рванул рубаху и, обнажив грудь, приблизился к воеводе:
- А руби ты меня, воевода. А не буду биться!
- Упрямый черт! - обронил воевода, сдавливая в нетерпении эфес меча. - Ума нет, и не будет. Нет больше старых богов, за что умирать собрался?
- Как же нет, когда по-прежнему светит солнце Ярилы, дует ветер Стрибога, гремит гроза Перуна? Я есть, значит и боги есть. Не паду на колени и биться не выйду, пока князь слово не даст, что не будет заставлять окаянный крест надевать и православие на правоверие менять[3].
Владимир вновь посмотрел на борца на другом конце поля. Печенежская рать с минуты на минуту грозила броситься в битву. Борец верное время выбрал, чтобы требовать. Либо дружину в крови утопить, либо пойти на уступки. Оставить смерду жизнь - значит дать выбор дружине: переходить в новую веру, али держаться старой, а отрубить дерзкому голову - значит броситься в безнадежный бой.
- Коли нет мозгов, держись своих богов, - обронил Владимир, а глаза на миг словно показали недосказанное: "Да проси защиты, чтобы не прирезал тебя лихой человек не сегодня, так завтра".
Борец вновь расплылся в лучезарной улыбке, и смело пошел сквозь расступившийся строй на поляну, где печенежский богатырь уже поносил русичей, за то, что те растеряли храбрых людей, и их новому богу храбрые и вольные не нужны, только рабы и смиренные.
Оба богатыря сошлись посреди поля.
Печенег был выше на полторы головы и шире в плечах, а русич держался правды и верил своим богам. Обхватили враги друг друга, и сдавил печенег так, что едва не хрустнули ребра русича, дыхание остановилось и лицо покраснело от напряжения.
Давил, давил печенег, да не падал замертво русич, а как чуть ослабил хватку, так сдавил русич. И хрустнули ребра печенега и потекли по губам багровые ручейки.
Пал печенег замертво и дрогнуло войско на той стороне поляны. Подались кони вражины от стен Переяславля и не возвращались больше печенеги к градам русским.
Так Сема узнал, как Владимир Святой, "не потеряв ни одного человека, отогнал врага от земель русских".
"Так вот почему двоеверие еще несколько сот лет гуляло по Руси. Неужели действительно те, кому писанная нужными людьми история присвоила эпитеты "Великий", "Святой", "Мудрый" на самом деле не таков?", - подумал Сема.
Глава 2
- Волевые решения -Атлантический океан.
Некоторое время спустя.
- Ну как тебе ощущение клинической смерти? Куда тебя приписали за три с половиной минуты? - Обронил Сергий, едва Сема пришел в себя. - Ад? Рай? Что показал тебе твой мозг, напичканный постулатами?
Блондин быстро забыл о смерти - не умер, да и ладно. Чего о ней грустить? Больше мысли о князе Владимире беспокоили. Но раз брат спрашивает, надо отвечать.
- Там, по крайней мере, тепло. Не такая жара, как здесь. Просто тепло. И на свет не скупятся. Ангел-хранитель только снова взъярился. Странный какой-то. Крыльев нет, рогов тоже.
- Крыльев нет потому, что ты знал, что крыльев у них никогда и не было, и твой контуженный разум не дорисовывал ничего лишнего. С рогами сложнее. Понимаешь, изначально демон - дух земли, защищающий планету от энергетических вторжений и инопланетных посягательств. Не свойственны духам рога, Лео.
- Я поражаюсь человеческой фантазии. Не поскупились же на краски в описании всех мук ада тем, кто будет иметь свое мнение. - Ответил Сема, пытаясь справиться с головной болью. Солнце напекло так, что казалось вот-вот из ушей кровь пойдет. - Скорп, а почему Владимир христианство выбрал? Ну, официальную версию в топку, конечно.
Сергий пошкрябал плечо, отодрал кусочек кожи, поморщился и ответил:
- Выбрал потому, что они взяли все лучше на тот момент: краски, фреска и архитектурное величие забивает рецептор зрения, ладан - обонятельный рецептор, сводчатое строение принижает дух всякого входящего в здание, потому удобно для тех, кого хочешь смирить. Свечи - огонь. По-моему не было народов, которые не любили бы и не почитали огонь. Разве что африканские, но те совсем дикие. Опять же золотом расписано все - символ богатства, а значит величая. Бояре, что когда-то были бойцами ярыми, а к тому времени спустили пояса, с радостью сменили мечи на сверкающие безделушки. Так мороки меньше, а почтение то же.
- Ага, а колокола с востока стащили, "маковки" с символа Рода взяли, красу в Византии умыкнули, а книгу, идеологию и структуру подчинения у иудеев, - продолжил Сема. - В несколько модернизированном виде. А чтобы не было умных вопросов, поощряют употребление алкоголя при каждом причастии. Если здоровому мужику "крови христовой" нужно много, чтобы опьянеть, то младенцу ложечки - как тому мужику стакан спирта. В какого здравомыслящего субъекта превратиться ребенок, которого еженедельно причащают на службах? К тому же, если тебе каждый день внушать, что ты изначально греховен, в возрасте разовьется комплекс неполноценности и все - хватай голыми руками. Раб готов.
Скорпион усмехнулся:
- Именно так.
- Но как тогда страна простояла тысячу лет? Стойкие люди? Или подстройка обрядов, часть языческих обычаев и праздников осталась неизменной? - Посыпал предложениями блондин.
- Это тоже. Но мало кто знает, что у нас своих Христа целых три было. Раньше, до четвертого века под этим словом понимали "спасителя". И никому и в голову не приходило связывать его с малоизвестным Иисусом с Галилеи. До времени его пиара было еще далеко.
- Трое? О чем ты? - Растерялся Сема.
- Первое воплощение - Крышень. Второе - Коляда, третье - Бус Белояр. В разное время, до и после начала новой эры, нового летоисчисления. И когда новые миссионеры шагали по землям всего известного мира, народу уже было просто принять весть о спасителе, так как видели, слышали, помнили по преданиям. Ведомые религиозными мировоззрениями с ведических начал, многие племена сохранили память о спасителе. Только его и не думали помещать на крест, на распятье. Крест вообще святой знак солнца десятки тысяч лет. На солнце с прищуром посмотри - увидишь крест. Осквернили святой знак только солнце ненавистники. Они же представили миру лунные культы.
- Да я и не удивляюсь, что подменой хорошо знакомых вещей идеями с кардинально иными значениями все прошло как по маслу. Ты ведь