Чернявый ангел ненадолго исчезал. Проходили минуты, возвращался. Но каждая минута казалась ее вечностью. Сражение с болью, битва один на один. Горький коктейль ужаса и безнадежности, печали и еще раз муки. Вездесущая боль выздоровления.
Ее стоны и крики вряд ли кто слышал. Пустая просторная комната, залитая светом, лишь отражала ее эхо, возвращала безнадежный, бессмысленный плач. Но молчаливый ангел возвращался, клал холодную руку на лоб, и мир вновь обретал краски, вновь наполнялся жизнью и смыслом.
Он ничего не говорил. Она ничего не спрашивала. После произошедшего все казалось бессмыслицей, наполненной пустотой. Лишь долгие дуэли взглядов со спасителем. Сквозь черные глаза на нее смотрели тысячи лет истории, тысячи жизней и целый океан боли, в котором ее боль растворялась жалкой каплей. Этот бессловесный диалог продолжался всю жизнь, вечность и только миг, прерываясь на краткие мгновения тьмы сна без сновидений и бесконечных часов боли, что укладывались в минуты его отсутствия. И никакого больше мира. Ничего нового долгое время. Только как последнее желание еще и еще раз увидеть его глаза. Час за часом, день за днем.
- Иштар, - обронил он однажды. - Я не согласен с твоей новой смертью. Ты будешь жить. Ты пробудишься вновь.
"Иштар? Я не Иштар. Я - Лера", - хотела сказать Валерия, но не могла даже пошевелить губами.
Его голос в то е время был музыкой для сердца, лекарством для души. И когда он двигал губами, она жила. Она обретала вторую жизнь. Но стоило голосу замолчать, как он забывался, стирался из памяти. Ни бас, ни баритон, ни фальцет. Что это был за звук? Какого диапазона? Отдать вновь обретенную жизнь, только чтобы вспомнить. Но что с памятью? Почему не остается и образа? Это же невозможно! Так не должно быть!
- С тобой я жива, мой ангел. - Ответила она однажды, собрав все свои силы и волю. И не узнала своего голоса. Тонкий писк, за который стало стыдно так, что щеки налились красным. Но что толку? Смущение перед ангелом скрыть невозможно. Он все видит, он вездесущ!
- Ан-гел, - по слогам обронил он в тот день, впервые отведя от нее взгляд. Спаситель словно задумался, перебирая что-то в неизмеримом океане воспоминаний. Спустя некоторое время ответил. - Это слово ново. И давно потеряло свой истинный смысл. - Рабы Велеса с некоторых пор. Не более.
- Архан-гел? - вновь теряя голос, спросила она, только бы продолжить разговор, только бы он не молчал и говорил. Неважно что. Просто говорил. И смотрел. Не отводил глаз. Этих глубоких черных провалов. Будь здесь, не уходи! Молю же тебя!
- Рабы более высокого плана, пойманные на обещании. Оставь попытки досмысления. Я сам тебе все расскажу. Я родился не гелом, я родился легом. И давно стал Арлегом. Это слово почти забыто, перевернуто с ног на голову со времен нового Велеса.
- Но... ты же ангел! - Неизвестно почему, но по щекам Леры вдруг потекли слезы. Обидные, горькие слезы. Не хотелось верить, что спаситель именно ангел!
- Гелы - падшие, низвергающие, тюремщики, смотрители. Контрактники душ. Ангелы смерти, карающие, единоличные хранители, собиратели и мучители. В твоем понимании это - демоны. Но я помню истинное значение слов, корень. У меня были хорошие учителя: опыт и боль. - Он говорил медленно, весомо. Слова свободно витали по комнате и бились обо что-то в голове, в которой упорно не укладывались многие вещи. Ангел и все тут! Другого быть не может!
- Тогда... Тогда научи и меня... Через боль! - Лера, забыв про слезы и эту самую боль, рванулась к нему, пытаясь обхватить, обнять. До смерти захотелось ощутить тепло. Хоть чье-то тепло. Его так не хватает внутри. Что-то должно заткнуть ту холодную дыру в груди, через которую все это тепло исчезло, вытекло, растаяло, испарилось!
Но стоило сделать рывок и в грудь как будто снова воткнули секиру. Что-то хрустнуло, рот наполнился солоноватым и по щеке, вместе со слезами, потекла кровь. Сердце сжалось в приступе боли. Лера ощутила, как теряет сознание.
- Жизнь и боль - мои учителя. Самые лучшие и настоящие, - повторил Меченый, впервые за тысячу лет нахмурившись. - Они и тебя научат.
Глаза арлега закрылись вслед за ее глазами и руки нависли над ее ранами. Предстояло отказаться от части себя, чтобы вспомнить, что значит лечить, восстанавливать, отдавать, оживлять. На ум пришло одно из древнейших своих имен - "Савитар". Живитель душ.
За двенадцать тысяч лет с момента воплощения предстояло взять в ученики третьего. Третьего после Иштар и Волха. И по странным условиям Игры, душа одного из своих учеников отчасти вернулась вновь.
Чего же хотела добиться в посмертии Иштар? Ей позволили, что самое странное. Значит, не все в порядке в высших мирах.
* * *Четыре с половиной года назад.
Валерия.
США. Майами.
Он открыл стеклянную дверь на балкон, и в комнату ворвался свежий бриз. Ласковой рукой прошелся по щеке, и тело невольно вздрогнуло от ощущения нежности. Такое приятное ощущение после месяцев боли трансформации.
Человек в черном подошел к кровати и рывком отбросил одеяло, оставляя на белоснежной простыне обнаженной. Но стыда не было. Только не перед ним.
- Все, Иштар, время болезни истекло. Твои локоны черны, как ночь.
Он протянул появившееся в руке зеркало.
- Время набираться сил. Скоро придет время первых уроков.
Валерия слабыми руками взяла зеркало, и дыхание перехватило. На нее смотрела чернявая темноглазая дева с бледными, шелушащимися губами. Взгляд растерянный, встревоженный и уставший. Полное внутреннее опустошение.
Разве это она?
- Черные... как ночь... - повторила она.
- Это последнее, что у тебя останется от боли трансформации, обещаю.
Он легко подхватил ее с кровати и понес к балкону. Лера и сама не ощущала своего веса. Легкая, как пушинка. Голова кружится от слабости и смещения в пространстве. Сколько она пролежала так?
Солнце слепило. Приятная сухая жара после постоянно вентилируемого, очищенного и насыщенного отрицательными ионами воздуха закрытой комнаты.
Осторожно поддерживая, Меченый опустил ноги Леры и придал ей горизонтальное положение. Кровь отлила от головы и дева едва не упала. Повисла на плече спасителя, как легкая шаль. Ноги напротив, покраснели, вскоре их даже защипало от прилива крови.
Лера стиснула зубы и заставила себя держать равновесие. Стараясь не упасть, облокотилась на поручень. Взгляд перевалил за балконную перегородку.
Третий этаж. Огромный дом. Внизу целый сад, зеленая терраса, фруктовые деревья, высокие заборы.