Пришлось встать между морозильным хранителем и несостоявшимся вором, уперев руки в бока и безжалостным взглядом пресекать все попытки домогательства варенья.

Черная как безлунная ночь бровь Марии уползла под потолок:

 - Шрамы? И где хоть один? 

Сема осмотрел себя в тщетной попытке найти боевые отметины, но проклятая для этого случая регенерация ступеней не позволяла оставлять отметины на шкуре. Он и от сладкого бы легко отказался, но как можно отказаться от варенья, когда оно есть? Хуже только отказ от сгущенки!

- Ну, я не виноват, что научился регенерировать кожу. Я же почти как хамелеон. Только он цвета меняет, а я круче – кожу. Почти как змея. Только она редко шкурку сбрасывает, а я после каждого ранения. – Сема повернулся, смирившись с мыслью, что варенье отменяется. – Но хочешь, специально для тебя следующий шрам оставлю? Большой такой будет, страшный, почти ужасный. Не шрамик, а шрамище.

- Я тебе оставлю, ящерица ты недобитая! – Пошла в атаку Маша. - Что вообще значит «следующий»? Под пули лезть собрался? Или под нож маньяку?

Сема покачал головой: 

- Я же только в чрезвычайном случае. Ты же меня знаешь. И вообще ящерицы не полностью обновляют хвост. Вырастает жалкое подобие прошлого хвоста. Культя такая неполноценная. Мы их на Ближнем Востоке столько наелись, ни один гурман не переплюнет.

- Слушай, едок, ты мне зубы не заговаривай. Для тебя любой звонок от координатора «чрезвычайным» получается. Несешься неизвестно куда, потом ищи тебя по Южным Америкам, - обронила Мария и чуть тише добавила. – Потом лечи тебя этим самым вареньем с ложечки. – Машка даже с притворным вздохом достала банку с вареньем. – Ладно. Держи. Только здесь кушай. Не уходи никуда. Я не про то, что заляпаешь ковер, я про командировки. Хотя бы сегодня. Хорошо? Сделай хоть вид, что проведешь со мной больше суток.

- Маша, ну как же так? – Сема подхватил банку и принялся открывать плотную крышку пальцами. – Иногда я прихожу домой целым и невредимым. И сегодня приду. Я туда и обратно. Вжик – и все, я тут.

Крышка как слилась с банкой, не желая открываться по хорошему. Тогда блондин поднажал и… перестарался – вся верхняя часть банки осталась в руке вместе с крышкой.

Чернявая хранительница домашнего очага закатила глаза, делая вид, что не переживет потерю очередной банки. Сама ходила на рынок, сама покупала ягоду, сахар и банки, сама варила варенье и закатывала, трудилась, не покладая руки. И что в итоге? Да все просто – до зимы не доживет ни одна банка. Даже до середины осени, вряд ли протянет. Этот голодный зверь все сожрет еще в сентябре.

Ненасытный…

- Я не верю тебе, вихрастый! – Закричала она, поставив едва заметный щелбан за нанесенный хозяйству ущерб.

- Ну…- Сема, не глядя, отправил верхнюю часть банки в мусорное ведро через всю большую кухню, попал, дотянулся до столовой ложки в выдвигашке и с блаженной улыбкой принялся за варенье, засунув первую ложку за щеку… нирвана… Где-то на третьей ложке пришла светлая мысль. – Хочешь, со мной пойдем? Даже поедем, а то и полетим. Покажу тебе все как есть. Без прикрас. Полное такое реалити, без всяких шоу. Только ты, я, группа поддержки и моя работа. Лицом к лицу.

- Чего? – Опешила Маша, как то не собираясь сегодня в дебри Амазонок, в Пентагон и на Кавказ. 

Еще несколько ложек варенья исчезло в ненасытной утробе спортсмена, прежде чем Сема продолжил:

- Да сегодня простое задание. Всего-то магната убедить снизить необоснованно высокие цены на бензин и прочий керосин по Дальневосточному краю и части Сибири. Двое других прислушались, а этот упорствует, на хозяев кивает и их договоренности. Скорпа на них нет, чтобы объяснить, что все равно скоро станут одним целым госмонополии. Разве что уже официально, а без вывесок. Так что пусть прекратят делать вид, что работают автономно друг от друга и ответят на вопрос почему дорожает бензин при падении цен на нефть. А Василий один не решается предъявить все сразу и в полном объеме. Боязливый он у нас. Или как это там называется? – Сема съел еще одну ложку «топлива». - О, вспомнил – осторожный. Ну, в общем, когда зад из кустов торчит, а слова сыплются красивые такие, прекрасные, а суть та же – ссыкует.

- Сема!

- Ладно, ладно. Не ругаюсь. В общем, Машуня, поехали со мной. Только придется через кордон охраны пробиваться. Одену на тебя бронник с каской, дам автомат, сфотаю, выложишь потом в социальной сети. Подругам похвастаться. – Хихикнул блондин. – Идет? Больше шансов уцелеть. Конечно, если не бракованные. 

Маша резко вставила свой вопрос, прервав общий ход мысли.

 - Скучаешь по нему?

- По Василию? – Сема поперхнулся. – Он же кроме как умничать ничего другого и делать то не умеет. День умничает, ночь сочиняет, а мы потом физической линейкой неделями козликами прыгаем по всей стране и за ее пределами. Водворяем в жизнь. А тропки там такие козлячьи, что лапки… в смысле копытца… потом знаешь, как болят?

Маша мягко улыбнулась:

 - По Сергию. 

- Ну, конечно, скучаю! – Удивился Сема, с улыбкой вспоминая прошлые приключения с братом. – Но ничего, забуду когда-нибудь. Или как меньший вариант - брат одумается и, наконец, выйдет из леса. Дикарь, блин. – И Сема на несколько мгновений погрузился в воспоминания, отложив недоеденное варенье.

Из ностальгических моментов пришлось почти вырывать себя. Время не ждало.

– Ладно, собирайся. Камуфляж не обязателен. Наденешь мою шапку с дырками для глаз. Так что поменьше косметики.

- Шапку? – Маша пропустила ехидство мимо ушей, зацепилась за главную мысль. Ведь при разговоре с блондином только так и надо было. – А когда ты ее стирал последний раз? Она потная! У меня прыщи потом будут! У тебя-то регенерация, а мне что делать?

- Как что? Рожать! Спроса с красоты потом меньше. А шапки…Они не стираются! Последняя твоя попытка продезинфицировать мой походной набор ниндзя закончился тем, что он был выкрашен в розовый цвет и стал размерами для пуделя. Мужики долго ржали над тем, как я пытался в него влезть. Потом мужик какой-то это видео увидел, повторил и его занесли в книгу рекордов Гиннеса. По крайней мере по количеству просмотров на ю-тюбе.

- Да знаю я, что такое рекорды Гиннеса и ю-тюбы, но чего ты на меня наговариваешь?! Хаки не перекрашивается в розовый! – Припомнила уроки изобразительного искусства в школе чернявая. – И черный цвет тоже не перекрасишь! Даже если очень постараться!

- Ага! Все-таки созналась! – Быстро уличил Сема. –