Представьте, что вы заглядываете в колыбель новорожденного малыша. Младенца не нужно учить аутентичности. Он уже аутентичен. Первые месяцы жизни у всех нас проходят в полной гармонии с собой. Мы никак не маскируем свои эмоции. Глядя на младенца в колыбели, мы видим, что он совершенно искренен в своих проявлениях. Любой плач, всхлип или улыбка – это подлинное выражение внутреннего состояния. Младенец не пытается быть кем-то другим. Если ему жарко, холодно, больно или хочется есть, он выражает это соответствующим образом.

Разумеется, в этот период жизни у малыша еще не сформировалось самосознание. Любое ощущение, с которым он сталкивается, будь то чувство голода, боль или дискомфорт, воспринимается без размышлений. Когда ребенок хочет есть, он плачет. Поев, чувствует сытость. Когда голод проходит, плач затихает. В этот период жизни человек – это бесконечный поток чувств. Уильям Джеймс говорил: «Младенец попадает в поток разнообразных ощущений – зрительных, слуховых, обонятельных и осязательных; их так много, что они сбивают малыша с толку»{45}. В этот период наши чувства связаны с переменами снаружи или внутри. Мы еще не можем описать происходящее словами, но наше лицо, тело и движения искренне выражают те чувства, которые в нас бурлят. Младенцы не способны осмыслять опыт. Это умение приходит позже.

Понемногу дети учатся ползать и познают мир вокруг. Малышей привлекают определенные звуки, цвета, вкусы и ощущения, и они спешат их исследовать. И спешат не потому, что приняли соответствующее сознательное решение, а потому, что ими руководит стремление к реализации потенциала. По мнению Роджерса, мы рождены с априорной склонностью достичь своего личного максимума. В младенчестве мы исследуем мир в той степени, в какой нам это нужно. Ребенок тянется к цветным красивым предметам. Он не принимает сознательных решений, но движется к тому, что его влечет, подобно картофельному побегу, который тянется к свету, стремясь реализовать потенциал, скрытый внутри.

Однако малыши очень ранимы, их аутентичность невероятно хрупка и часто рушится в последующие годы, с развитием самосознания. В среднем самосознание появляется у ребенка уже к полутора годам. Нам это известно благодаря удивительным экспериментам, в которых малыши смотрели на себя в зеркало. Вы когда-нибудь наблюдали за тем, как собака смотрит на себя в зеркало? Если да, то, вероятно, заметили, что она себя не узнает. Она рычит на собственное отражение, будто это некий чужак, зашедший на ее территорию. И так реагирует большинство животных{46}. А вот младенцы себя узнают.

В ходе одного из революционных экспериментов 96 младенцам разукрасили кончики носов. Каждый из них смотрелся в зеркало до и после нанесения краски. Малыши младше года не узнавали себя, а испытуемые в возрасте от 1 года и 3 месяцев, увидев свое отражение в зеркале, начинали трогать себя за нос. Испытуемые в возрасте двух лет тоже хватали себя за нос{47}, а это верный признак того, что они себя узнали и что в них уже развилось самосознание.

С формированием самосознания возникает необходимость рассказать себе историю о том, кто мы есть, – обобщить все свои чувства, мнения, желания, суждения и проявления, которые, по нашему мнению, нас определяют. В детстве мы ведем себя непринужденно и демонстрируем изобретательность. Мы экспериментируем с предметами, пробуем себя в новых видах деятельности, пытаемся понять, как работают те или иные устройства, и тем самым узнаем себя и мир и делаем выводы, как лучше в него вписаться. Малыши учатся осмыслять пережитое и отличать свой опыт от чужого.

По мере того как ребенок взаимодействует с окружающими, его самосознание развивается, а самовосприятие становится все сложнее, поскольку у ребенка накапливается жизненный опыт. В голове у малыша складывается история, повествующая о том, кто он такой. Эта история – по сути, карта, которая поведет ребенка по жизни.

«Я сказала, что хочу быть писательницей, когда вырасту, но папа посмотрел на меня и сказал: "Боюсь, это маловероятно"». Когда Крис рассказывала мне эту историю из детства, ее голос дрожал. Даже по прошествии стольких лет она не менее остро переживала этот момент. В ту минуту ее мечты буквально размазало по стенке. «Я поняла, что во мне нет ничего хорошего и что мне лучше помалкивать».

Дело в том, что взаимодействие с другими людьми формирует нашу самооценку. Особенно важны те случаи, когда нас как-либо оценивают. Если мы получаем негативную оценку, наше восприятие себя может исказиться. Комментарии, не содержащие явной оценки, тоже порой врезаются в детскую память.

В возрасте 13 лет Лидия перешла в новую школу. Когда учительница представляла девочку классу, она сказала: «У нас уже есть одна Лидия. Мы зовем ее Лидия-милашка. А тебя будем звать просто Лидия». Даже теперь, через много лет, Лидия, рассказавшая мне эту историю, все не может забыть миг, когда сделала вывод: «Я не милашка».

Дэвид был младшим из четверых детей. Он вспоминает, как мама нередко называла его «идеальным сыном». Дэвиду недавно исполнилось тридцать. Он всегда одет с иголочки и идеально причесан. Дэвид делает все возможное, чтобы казаться идеальным даже незнакомцам. Он требует совершенства от себя и других. Неудивительно, что он одинок. И хотя у него было довольно много романов, все они длились недолго: в каждой партнерше Дэвид находил минусы – от едва заметных горбинок на носу до шрамов или родимых пятен.

Во время взаимодействия с другими мы узнаем, как себя вести. Энтони вспоминает, как сурово наказывал его отец за какой-нибудь проступок. Когда ему было 13 лет, после очередного наказания, сидя в школьном автобусе, он подумал: «Если меня бьют за то, что я плохой, значит, я плохой». В тот же день он начал курить, потому что ему казалось, что плохие мальчики обязаны курить. Почти 40 лет спустя он не может расстаться с этой вредной привычкой, хотя много раз пытался.

В юном возрасте мы зачастую непреднамеренно даем неверную оценку происходящему. Питеру было всего восемь, когда в день награждения учеников за особые заслуги приз достался его однокласснику Роберту. Ученик встал и вышел к доске, учительница