Паран вновь уселся на коня и пустил его карьером.
Вскоре капитан добрался до первой пастушьей лачуги. Ведомые привычкой, козы собирались вокруг сожжённой и разрушенной избушки, чуя приближение ночи. Он не разглядел никаких признаков могил, а искать среди развалин был не настроен. Чума – тихое, незримое дыхание Серой Богини. Похоже, осознал он, город, что лежал впереди, оказался во власти этого кошмара.
Первые капли дождя ударили в спину, и секунду спустя, шипящий ливень обрушился сверху. Каменистый путь стал внезапно опасным, и Парану заставил коня перейти на рысь. Видимость со всех сторон уменьшилась до дюжины шагов, мир за пределами этого расстояния скрылся за серебристой стеной. Паран натянул капюшон армейского дождевика, закрывавшего плечи, чтобы спастись от тёплой воды, льющейся за шиворот; потоки дождя вынудили его пригнуться.
Протоптанная тропа превратилась в ручей грязной воды, бурлившей между скал и булыжников. Конь перешёл на шаг. Между двух невысоких холмов, где тропа превратилась в мелкое озерцо, Паран обнаружил, что на пути у него стоят два солдата.
Рука в латной перчатке схватила поводья.
– Не туда тебя занесло, незнакомец, – прорычал мужчина по-малазански.
Арбалет в руках у второго был не заряжен; голос мужчины доносился из тени под капюшоном:
– Где ты взял плащ? Снял с тела малазанского солдата, верно?
– Нет, – ответил Паран. – Его выдали мне, как выдали вам ваши плащи, солдаты.
Впереди, как он успел рассмотреть за миг короткого затишья ливня, располагался лагерь. Два, может, три легиона. Палатки стояли на холмах, над ними висела пелена дыма от костров, захлёбывавшихся под дождём. За лагерем и дорогой, уходившей вниз по склону, виднелись стены Г'данисбана. Его внимание переключилось на солдат.
– Кто командует этой армией?
Державший арбалет бросил:
– Для начала ответь-ка ты на вопросы. Дезертир?
Что ж, можно сказать и так. Опять же, считается, что я – мёртв.
– Я хочу поговорить с вашим командиром.
– Не то чтоб у тебя теперь был выбор. Слезай с лошади, чужак. Ты арестован по подозрению в дезертирстве.
Паран спешился.
– Ладно. Теперь вы скажете мне, чья это армия?
– Сделаю тебе одолжение. Теперь ты пленник Войска Однорукого.
Не сразу, но по внешним признакам Паран понял, что это – не осада. Армия удерживала дороги, ведущие в Г'данисбан, а лагерь представлял собой полукруглый кордон с северной и западной сторон, причём заставы располагались на расстоянии не менее четырёх сотен шагов от безлюдных стен.
Один из солдат увёл лошадь Парана во временные конюшни, второй же конвоировал Парана дальше между солдатских палаток. Всюду мелькали фигуры в плащах и капюшонах, однако ни один не был облачён в полное боевое снаряжение.
Они вошли в офицерский шатёр.
– Капитан, – сказал солдат, отбрасывая капюшон, – мы наткнулись на этого человека, когда он пытался въехать в Г'данисбан со стороны Рараку. Как видите, сэр, он в малазанском плаще. Мы думаем, дезертир. Вероятно, из Четырнадцатой.
Он обращался к женщине, лежавшей на спине на койке у стены. Она была светлокожей. Миниатюрные черты лица окружало облако длинных рыжих волос. Наклонив голову так, чтоб видеть солдата и Парана, она недолго помолчала, затем вернулась в прежнее положение, продолжив рассматривать потолок.
– Отведи его в лагерь для заключённых – он же у нас есть, правда? Да, и узнай у него всё – какой полк, какой легион и так далее. Чтоб записать это куда-то прежде, чем его казнят. Теперь убирайтесь, вы оба. Вы здесь всё водой залили.
– Одну минутку, капитан, – сказал Паран. – Я хочу поговорить с Первым Кулаком.
– Это невозможно. И не припомню, чтоб я разрешала тебе говорить. Вырви ему за это ногти, Футгар, ладно? Когда придёт время, конечно.
Много лет назад Паран ответил бы… ничем. Склонявшийся перед правилами, писаными и неписаными. Он просто бы перетерпел. Но он насквозь промок и нуждался в горячей ванне. Устал. И Паран уже проходил через нечто подобное однажды, давным-давно, на далёком континенте. Тогда, правда, это была женщина-сержант. Те же рыжие волосы, только с усами под носом, но всё равно схожесть была неожиданной, как нож убийцы под рёбра.
Солдат, Футгар, стоял слева от него, на полшага сзади. Парану ничего не оставалось, как шагнуть вправо, и затем ударить того локтем левой руки в лицо. Ломая нос. Мужчина рухнул на землю, как мешок картошки.
Капитан резко села, оборачиваясь, и успела даже встать на ноги к моменту, когда Паран шагнул на неё и сильно ударил в лицо, впечатав костяшки в челюсть. Её глаза закатились, и она рухнула спиной на койку, ломая деревянные ножки.
Разминая руку, Паран огляделся. Футгар был без чувств, как и капитан. Непрекращающийся ливень гарантировал, что снаружи палатки ни звука короткого боя не услышали.
Он подошёл к дорожному сундуку. Не заперто. Паран откинул крышку, отложил в сторону броню и начал копаться в одежде. Вскоре у него было достаточно тряпок, чтобы связать обоих солдат и заткнуть им рты. Оттащив Футгара от входа, он забрал у солдата карманный нож, заточку, кеттру с широким лезвием и меч с пояса. Приготовил комок тряпок для кляпа, приложил его ко рту, чтобы понять, проходит ли достаточно воздуха через сломанный нос. Даже не близко. Отложив это ненадолго, он тщательно связал ему запястья и колени, воспользовавшись поясным ремнём, чтобы соединить путы за спиной Футгара. Затем охватил ремнём голову Футгара, плотно стянув на уровне рта, оставляя пространство для вдоха, но не для движений языком. Сможет стонать и рычать, но и не более того.
Так же он связал капитана, затем закрепил кляп из комка ткани полосой материи, оторванной от одной из капитанских рубах. И, наконец, привязал обоих по разным сторонам лежанки, а саму лежанку к центральному столбу, чтобы помешать им выползти из палатки, что, как он надеялся, даст ему достаточно времени.
Паран нашёл основной проход и направился к большому штабному шатру в центре лагеря. Мимо проходили солдаты, не обращая на него внимания. Это была армия Однорукого, но он всё ещё не видел ни одного знакомого лица, что, впрочем, было не так уж странно – он командовал «Мостожогами», а «Мостожогов» больше не существовало. Почти все эти солдаты были новобранцами из гарнизонов в Крепи, Генабарисе и Натилоге. Прибывшие уже после Паннионской войны. И всё же он ожидал найти хоть кого-то из первой волны, шедшей с ними на Коралл, кого-то, кто побывал в той сокрушительной битве.
Четверо солдат стояли на страже у палатки Дуджека. Пятый маячил неподалёку, удерживая за поводья измазанную в грязи лошадь.
Паран подошёл ближе, вглядываясь в лицо всадника.