Эти слова явно сбили пардиек с толку. Пока они собирались с мыслями, подошёл бармен с кружкой пива и оловянной миской с козьим супом. В каплях жира на поверхности плавали несколько белых волос – доказательство происхождения блюда. Рядом хозяин положил кусок тёмного хлеба.
– Подойдёт?
Апсалар кивнула:
– Спасибо.
Затем повернулась к той женщине, что заговорила первой:
– Я – Танцовщица Тени. Так им и скажи, пардийка.
Обе женщины резко отшатнулись, и Апсалар облокотилась на стойку, прислушиваясь к шепоткам, которые побежали по таверне. Внезапно вокруг неё образовалось пустое пространство. Вот и хорошо.
Хозяин с опаской разглядывал её.
– А ты умеешь удивить, – пробормотал он. – Этот танец запрещён.
– Верно.
– Ты из Квон-Тали, – сказал он, понизив голос. – Я бы сказал, из Итко-Кана, судя по разрезу глаз и чёрным волосам. Только вот никогда я не слышал о Танцорах Тени из Итко-Кана. – Он наклонился поближе. – Я родом из Гриса, видишь ли. Служил в пехоте, в армии Дассема. В первой же битве получил копьём в спину, на том дело для меня и кончилось. Не попал я в И'гхатан, за что каждый день благодарю Опоннов. Сама понимаешь. Не видел, как погиб Дассем, и очень этому рад.
– Но историй у тебя всё равно полно, – заметила Апсалар.
– Верно, – согласился хозяин и энергично кивнул.
Затем внимательно посмотрел на неё. Хмыкнул и отошёл прочь.
Апсалар поела, отхлебнула пива, и головная боль медленно отступила. Через некоторое время она вновь жестом подозвала бармена.
– Я сейчас уйду, – сказала она, – но комнату оставь за мной, никому не сдавай.
Тот пожал плечами:
– Ты за неё заплатила. Я закрываюсь после четвёртого колокола.
Апсалар поднялась и пошла к двери. Охранники каравана следили за ней, но никто не попытался пойти следом – по крайней мере, сразу.
Апсалар понадеялась, что они вняли предостережению. Сегодня ночью ей и так предстоит убить человека – и одного будет вполне достаточно.
Оказавшись снаружи, Апсалар на миг задержалась. Ветер стих. Размытыми пятнышками за пеленой поднятого бурей песка поблёскивали звёзды. В прохладном воздухе – ни единого движения. Закутавшись в плащ и прикрыв нижнюю часть лица шёлковым шарфом, Апсалар повернула налево и зашагала по улице. Рядом с узким переулком, в котором разлилась густая тень, она внезапно скользнула во мрак и исчезла.
Через несколько мгновений две пардийки осторожно подобрались к переулку. Остановились, изучая извилистую улочку, и никого не увидели.
– Правду сказала, – прошипела одна из женщин и сотворила охранный знак. – Она ходит по теням.
Другая кивнула:
– Нужно сообщить нашему новому господину.
И обе пардийки поспешили прочь.
Стоя на Пути Тени, откуда две женщины казались призрачными фигурами, которые дрожали и то и дело пропадали, Апсалар ещё дюжину ударов сердца следила за тем, как они идут обратно по улице. Ей было любопытно, кто же упомянутый новый хозяин, но по этому следу придётся пойти как-нибудь в другой раз. Отвернувшись, она принялась рассматривать теневой мир, в котором очутилась. Вокруг раскинулся безжизненный город. Он ничуть не был похож на Эрлитан, архитектура казалась грубой и примитивной. Повсюду виднелись укреплённые камнем прямоугольные входы в прямые, узкие коридоры улиц. По мостовой никто не ходил. Здания по обе стороны от неё поднимались на уровень едва ли второго этажа, везде были плоские крыши и ни единого окошка. В сумраке зияли провалы высоких и узких дверных проёмов.
Даже в воспоминаниях Котильона не было подобного проявления Владений Тени, но это её не удивило. Тень, похоже, состояла из бесчисленного количества слоёв, и обломки Расколотого Пути бывали куда крупнее, чем можно бы ожидать. Этот мир постоянно пребывал в движении, словно какая-то сила заставляла его фрагменты мигрировать, без конца перемещаться по смертному миру. Над головой раскинулось сизое небо – так во Владениях Тени выглядела ночь. Воздух вокруг был тёплым и влажным.
Один из проходов вёл в сторону плосковерхого холма в центре Эрлитана, Джен'раба, бывшего некогда престолом Фалах'да, но превратившегося ныне в груду развалин. Апсалар зашагала вперёд, не сводя глаз с огромной, полупрозрачной груды разбитого камня. Проход вывел её на четырёхугольную площадь, каждая из стен которой была украшена рядом цепей с кандалами. В двух местах по-прежнему лежали тела. Иссохшие, осевшие в пыль останки покоились на тонкокостных грудных клетках. Одно из тел оказалось напротив Апсалар, другое – у стены слева. В дальней стене справа виднелся следующий проём.
Движимая любопытством, Апсалар приблизилась к ближней фигуре. Наверняка сказать было сложно, но похоже, тело принадлежало тисте – то ли анди, то ли эдуру. Длинные прямые волосы совершенно выцвели от старости. Одежда сгнила, остались только сухие полоски да проржавевшие кусочки металла. Когда Апсалар присела на корточки перед трупом, рядом взметнулся маленький вихрь пыли, и брови девушки поползли вверх, когда из сумрака медленно сформировалась тень. Полупрозрачная плоть, кости будто мерцают изнутри, лицо скелета с чёрными провалами глаз.
– Это моё тело! – прошептала тень, хватая костистыми пальцами воздух. – Не твоё!
Слова прозвучали на языке тисте анди, и Апсалар с удивлением осознала, что понимает его. Иногда воспоминания Котильона и скрытые в них знания всё ещё поражали её.
– Зачем мне это тело? – спросила девушка. – У меня и своё есть.
– Не здесь. Я только призрака вижу!
– Я тоже.
Тень явно была ошарашена:
– Ты уверена?
– Ты умерла давным-давно, – сообщила Апсалар. – Если, конечно, это твоё тело здесь в цепях.
– Моё собственное? Нет. То есть, думаю, что нет. Хотя мало ли. Почему вдруг нет? Да, это была я. Когда-то. Давным-давно. Я его узнала. Но это ты призрак, а не я. Я себя никогда лучше не чувствовала. А ты выглядишь… нездоровой.
– Тем не менее, – перебила Апсалар, – у меня нет намерения красть у тебя труп.
Тень протянула руку и погладила гладкие, бледные волосы.
– А я ведь была красива. Мною восхищались, за мной ухаживали молодые воины анклава. Может, я и сейчас красива, только мой дух так… поизносился. Что виднее смертному оку? Юность и красота плоти или мерзкая тварь, что прячется внутри?
Апсалар вздрогнула и отвела глаза.
– Думаю, зависит от того, насколько пристально смотришь.
– И насколько у тебя острое зрение. Да, согласна. А красота – она ведь так мимолётна, правда? А мерзость? О, мерзость вековечна.
Новый голос послышался со стороны второго трупа в цепях:
– Не слушай её! Подлая гадина, посмотри, до чего ты нас довела! Скажешь, я виновата? Вот уж нет! Это я была честной. Все это знали! И более красивой, кстати, что бы она там тебе ни наплела! Иди сюда, любезный