Всадники добрались до колодца, рассыпались, чтобы разбить круговой лагерь вокруг животворного источника. Корабб натянул поводья следом за Леоманом, оба спешились, и сапоги их захрустели на ковре из костей и чешуи давным-давно мёртвой рыбы.
– Корабб, – позвал Леоман, – пойдём со мной.
Они двинулись на север и вскоре, отойдя на полсотни шагов от заставы, остановились посреди растрескавшейся плоской долины. Корабб заметил неподалёку небольшое углубление, в котором покоились полузасыпанные куски глины. Обнажив кинжал, он подошёл и присел на корточки, чтобы поднять один из этих кусков. Разломил его и увидел внутри скорчившуюся жабу, выковыряв её, Корабб вернулся к своему командиру.
– Нежданное лакомство, – заметил он, отрывая иссохшую лапку и вгрызаясь в жёсткое, но сладкое мясо.
Леоман уставился на него в лунном свете:
– К тебе придут странные сны, Корабб, если будешь их есть.
– Духовные сны, да. Они меня не пугают, командир. Если б только не перья.
Последние слова Корабба Леоман никак не откомментировал. Он расстегнул застёжку шлема и стащил его с головы. Посмотрев на звёзды, командир восставших сказал:
– Чего мои солдаты ждут от меня? Что я приведу нас к невозможной победе?
– Тебе предначертано нести Книгу, – пробормотал с набитым ртом Корабб.
– Но богиня мертва.
– Дриджна – нечто большее, чем эта богиня, командир. Апокалипсис – это в равной степени и особое время.
Леоман покосился на него:
– Ты по-прежнему умеешь меня удивить, Корабб Бхилан Тэну'алас, – хоть я и знаю тебя много лет.
Польщённый комплиментом (точнее, словами, которые принял за комплимент), Корабб улыбнулся, затем выплюнул косточку и сказал:
– У меня было время подумать, командир. На скаку. Я много думал, и мысли мои блуждали странными тропами. Мы – Апокалипсис. Последняя армия восстания. И я считаю, что нам суждено явить миру эту истину.
– Почему ты так считаешь?
– Потому что ты ведёшь нас, Леоман Кистень, а ты не станешь убегать, как жалкая сурикрыса. Мы скачем к некой цели… Знаю, многие здесь считают, что мы просто бежим, но только не я. Только не я.
– «Сурикрыса», – задумчиво повторил Леоман. – Так в Эрлитане называют грызунов Джен'раба, которые едят ящериц.
Корабб кивнул.
– Длинных таких, с чешуйчатыми головами. Да.
– Сурикрысу, – снова повторил Леоман, – почти невозможно поймать. Они умеют проскользнуть в такую щель, куда не всякая змея влезет. Череп, будто на петлях…
– И кости, как зелёные побеги, да, – добавил Корабб, обсосал череп жабы, а затем отбросил его в сторону.
И увидел, как тот вдруг выпустил крылья и воспарил в ночное небо. Затем воин взглянул на покрытое перьями лицо своего командира:
– Питомцы из них никуда не годные. Как напугаются, сразу прячутся в ближайшую дыру, какой бы крохотной она ни была. Говорят, одна женщина умерла от того, что сурикрыса ей в ноздрю забралась. А когда они застревают, начинают выгрызать себе путь. И перья, перья повсюду.
– Что ж, думаю, в питомцы их больше никто не берёт, – пробормотал Леоман, разглядывая звёзды. – Так мы, говоришь, скачем навстречу собственному Апокалипсису? Что ж…
– Можно бросить коней, – сообщил Корабб. – И просто улететь отсюда. Куда быстрей получится.
– Это было бы неблагородно.
– Верно. Достойные создания, наши кони. Ты поведёшь нас, о Крылатый, и мы всё сумеем превозмочь.
– Невозможная победа.
– Множество невозможных побед, командир.
– Хватит и одной.
– Ну, хорошо, – согласился Корабб. – Значит, одной.
– Не хочу я этого, Корабб. Ничего этого не хочу. Я подумываю о том, чтобы распустить армию.
– Не получится, командир. Мы возвращаемся к месту своего рождения. Такая пришла пора. Пора строить гнёзда на крышах.
– Думаю, – проговорил Леоман, – тебе пора ложится спать.
– Да, ты прав. Пойду спать.
– Давай. А я здесь ещё задержусь.
– Ты – Леоман Оперенье, и всё будет по воле твоей.
Корабб отдал честь и зашагал обратно к лагерю и стае огромных стервятников над ним. «Оно и неплохо, – подумал он. – Стервятники-то выживают потому, что другие создания не выжили».
Оставшись в одиночестве, Леоман продолжал вглядываться в ночное небо. Он пожалел, что рядом нет Тоблакая. В воине-великане не было ни капли неуверенности. Увы, скрытности и осторожности ему тоже недостаёт. Костеломная логика Карсы Орлонга никогда не позволила бы скрыть неприятные истины.
Сурикрыса. Об этом нужно ещё подумать.
– С этим в город нельзя!
Огромный воин оглянулся на собачьи головы позади, затем поднял Самар Дэв с седла, поставил её на землю и спешился сам. Смахнул пыль с мехового плаща и подошёл к стражнику на воротах. Подхватил его и швырнул в ближайшую тележку.
Кто-то закричал – и тут же замолк, когда великан обернулся на звук.
В двадцати шагах от них по улице мчался прочь второй стражник, который направлялся, как подозревала Самар, в блокгауз, чтобы привести ещё два десятка солдат. Она вздохнула:
– Не слишком-то хорошее начало, Карса Орлонг.
Первый стражник, раскинувшийся среди обломков тележки, не подавал признаков жизни. Карса смерил взглядом Самар Дэв и сказал:
– Всё в порядке, женщина. Я голоден. Найди мне таверну. С конюшней.
– Нам придётся двигаться быстро, а я на это неспособна.
– Проявляешь себя слабым звеном, – заметил Карса Орлонг.
На расстоянии нескольких кварталов послышался звон колокола.
– Посади меня обратно на коня, – сказала Самар, – и я тебе укажу дорогу, сколько бы от того ни было толку.
Великан шагнул к ней.
– Только поосторожней, пожалуйста, – моя нога тряски не выдержит.
Теблор презрительно скривился:
– Ты мягкая, как и все дети.
Однако, сажая её обратно на спину своего скакуна, он был менее резок, чем в прошлый раз.
– Вот сюда, по боковой улочке, – сказала она. – И прочь от колоколов. На Тросфальхадановой улице есть трактир, недалеко отсюда. – Бросив быстрый взгляд направо, она заметила взвод стражников в дальнем конце главной улицы. – И поторопись, воин, если не хочешь провести ночь в тюремной камере.
Вокруг уже собрались зеваки. Двое подобрались к мёртвому или бесчувственному стражнику, чтобы осмотреть бедолагу. Другой стоял рядом и громко причитал по поводу своей разбитой тележки, указывая пальцем на Карсу, – правда, только когда огромный воин поворачивался к нему спиной.
Они двинулись по улице, идущей вдоль старой городской стены. Самар нахмурилась, глядя на зевак, которые решили пойти следом.
– Я – Самар Дэв, – громко заявила она. – Хотите, чтоб я прокляла вас? С кого начать?
Горожане отшатнулись, а затем развернулись и устремились прочь.
Карса оглянулся на неё:
– Ты ведьма?
– Даже не представляешь, насколько.
– И если бы я тебя оставил на тракте, ты бы меня прокляла?
– Это наверняка.
Он хмыкнул, помолчал ещё шагов десять, затем снова обернулся:
– Почему ты не призвала духов,