Свет убивало его, поджаривали его воющий мозг, но он не позволил ему себя остановить. Уже было поздно.

На полной скорости он врезался ней просто в покрыт пластиком кухонный стол. Тот боднул его в живот, да и сам сдвинулся, вгатившись в стену. Цукерниця с перечницей и солонкой полетели кувырком. Утробно фыркнув, воздух вырвалось из ее легких. Держа ее за талию одной рукой, а второй ухватившись за скользкое гадюччя ее волосы, Джуниор с оборота швырнул ее на «Колдспот» [«Колдспот» - одна из самых популярных в США марок холодильников, выпускаемый с 1928 года.]. Она долго триснулась об холодильник с того пообсипалася большинство магнитиков. Лицо ее побледнело от ошелешення. Уже кровоточили нос и нижняя губа. Кровь ярко блестела на фоне ее белой кожи. Он заметил ее взгляд, брошенный на полку с отделочным блоком, где торчали ножи, и когда она шевельнулась, пытаясь подняться, он угородив ей коленом не в лицо, жестко ударил. Что-то хрустнуло, словно где-то в соседней комнате кто уронил большую фарфоровую посуду - вероятно, блюдо.

«Так я должен был сделать Дейлу Барбаре», - подумал он и, сжав ладонями ее пульсирующие виски, сделал шаг назад. Слезы из глаз бежали ему по щекам. Джуниор уже прокусил себе язык - кровь струилась по подбородку и капала на пол, - но сам он этого не замечал. Слишком мощный боль терзал ему голову.

Эйндж лежала вниз лицом среди рассыпанных магнитиков, на крупнейшем была надпись: Попавшие ТЕБЕ К РТА СЕГОДНЯ, ЗАВТРА проявится На твоей жопе. Он думал, ее выключило, но тут она вдруг судорожно задрожала всем телом. Пальцы у нее дрожали, словно она готовилась сыграть какой-то сложный пассаж на фортепиано. «Вот только единственный инструмент, на котором играла эта курва, то кожная флейта», - подумал он. У нее начали дергаться ноги, а вслед за ними вступили и руки. Казалось, Эйндж пытается отплыть подальше от него. Видишь, судороги начались в чертовой сучки.

- Прекрати! - Крикнул он, а когда она випорожнилась, крикнул: - Перестань! Сейчас же перестань мне здесь такое делать, курва!

Он упал на колени, между ногами у него оказалась на голове, которой она теперь билась об пол, целуя лоб изразцы, как делают верблюжьи жокеи, когда салютуют своему Аллаху.

- Прекрати! Сейчас же перестань, курвисько!

Она начала рычать. На удивление громко. Боже, а если кто ее услышит? Что, как его здесь поймаем? Это совсем не то, как объяснять его отцу, почему он бросил учебу (действие, на которое Джуниор все еще не смог). На этот раз все может обернуться хуже врезки на семьдесят пять процентов его месячной нормы денег через ту чертову драку с поваром - драку, на которую его подбила именно эта ничтожная курва. На этот раз Большой Джим Ренни не сможет обработать шефа Перкинса и всех местных задрот. В этот…

Вдруг в голове у него нарисовалась картина - мрачные зеленые стены штатной тюрьме Шошенк. Ему нельзя туда, у него вся жизнь впереди. Но он может туда попасть. Если даже сейчас он заткнет ей глотку, все равно может. Ибо она розпатякае все позже. И ее лицо - оно у нее выглядело значительно хуже лицо Барби после драки на стоянке - говорить же от себя.

Разве что он заткнет ее целиком.

Джуниор схватил ее за волосы и помог еще приложиться лбом об пол. Надеялся, что так ее вполне отключит, и тогда он сможет завершить… ну, то, как его… но она еще сильнее задергалась в судорогах. Начала бить ногами в «Колдспот», и оттуда градом посыпались остальные магнитных шильдиков.

Он отпустил волосы и сжал ей горло. Сказал: «Мне жаль, Эйндж, так не должно было случиться». Но ему не было ее жалко. Ему было всего страшно, и больно, и брали сомнения, что эта ее агония посреди ярко освещенной кухне вообще когда-нибудь прекратится. Пальцы у него уже устали. Кто мог знать, что это так трудно - задушить человека.

Откуда-то издалека, с юга, долетел грохот. Будто кто выстрелил из громадной пушки. Джуниор не обратил внимания. Джуниор озабочен тем, чтобы удвоить свои усилия, и в конце подергивание Эйндж начало ослабевать. Где гораздо ближе - в доме, на этом этаже - послышался глухой звон. Он посмотрел вверх, глаза широко открыты, сначала подумал, что это звонят в дверь. Кто-то услышал шум, и уже прибыли копы. Голова у него разрывалось, кажется, он потянул себе пальцы, и все напрасно. Ужасная картина вынырнула в его воображении: Джуниора Ренни под конвоем заводят в суд округа Касл на объявление обвинения, и некоторое коп накрывает голову пиджаком.

А тогда он узнал этот звук. Точно так же названивал его компьютер, когда пропадала электричество и комп был вынужден переключиться на питание от батарей.

Бинь… Бинь… Бинь.

«Добросовестность компьютера и собственным воображением я чуть сам не засадил себя в тюрьму», - подумал он, не переставая душить. Она уже не шевелилась, но он сжимал ей горло еще не менее чем минуту, отвернув сторону свое лицо, пытаясь избежать запаха ее дерьма. Как это на нее похоже - оставить на прощание такой противный подарок! Как это на них на всех похоже! Эти бабы! Бабы с их племенными хозяйство! Не что иное, как поросшие волосами муравейники! И они еще говорят, будто все проблемы от мужчин!

Он стоял над ее окровавленным, обисраним и несомненно мертвым телом, не понимая, что ему делать дальше, когда с юга отдаленно донесся новый грохот. Не пушечное; слишком мощный. То взорвалось. Может, в конце разбился просто прелесть самолетик Чака Томпсона? А что, вполне возможно; в такой день, когда ты собирался некоторых просто обругать - сделать некоторое втык, и не больше, а она доказала тебя к тому, что ты был вынужден ее убить, - во что могло случиться.

Завила полицейская сирена. Джуниор был уверен: это по его душу. Кто заглянул в окно и увидел, как он ее душит. Это его побудило к действию. Он бросился через прихожую к входной двери, добрался уже до