— Будь это Сент-Луис, совсем другое дело.
— Я отбросила эту затею, — сказала она. Что конечно означало, что она исследовала возможность и сочла ее проблематичной. За моей спиной, конечно. Все это за моей спиной за исключением адвоката компании. И она сделала бы и это за моей спиной, если бы не хотела использовать в качестве дубинки для моего избиения.
— Как думаешь, они купят целиком участок? — Спросил я. — Все 180 акров?
— Откуда мне знать? — Медленный глоток. Второй бокал на половину опустел. Скажи я сейчас, что ей достаточно и попытайся я забрать его у нее, она отказалась бы отдавать.
— Ты знаешь, я не сомневаюсь, — сказал я. — Эти 180 акров походят на Сент-Луис. Ты провела исследование.
Она бросила на меня искоса проницательный взгляд… затем разразилась резким неприятным смехом.
— Может и знаю.
— Думаю нам стоит поискать дом в предместьях города, — сказал я. — Где есть, по крайней мере, участок или два, чтобы осмотреть.
— Где ты будешь весь день просиживать свою задницу в кресле качалке на крыльце, позволяя своей жене выполнять всю работу для разнообразия? Эй, наполни его. Если мы празднуем, так давай праздновать.
Я наполнил оба. Это вызвало только всплеск в моем, поскольку я отпил всего глоток.
— Полагаю, что мог бы подыскать работу в качестве механика. Автомобили и грузовики, но в основном сельскохозяйственная техника. Если я могу держать этот старый «Фармолл», на ходу — я, махнул своим бокалом в сторону темной громадины трактора, стоящего около сарая — то полагаю, что смогу справиться с чем угодно.
— И Генри уговорил тебя на это.
— Он убедил меня, что лучше попытаться стать счастливым в городе, чем остаться здесь в одиночестве, что точно обернется страданием.
— Мальчик проявил здравый смысл, а мужчина прислушался! Наконец то! Аллилуйя! — Она осушила свой бокал и протянула его за добавкой. Она схватила мою руку и наклонилась достаточно близко ко мне, чтобы ощутить запах кислого винограда в ее дыхании. — Сегодня вечером, ты можешь получить то, чего так хочешь, Уилф. — Она коснулась фиолетово- багровым языком середины верхней губы. — Эти грязные делишки.
— С нетерпением жду этого, — сказал я. Если у меня все получится, еще более грязное дело произойдет этой ночью в постели, которую мы делили на протяжении 15 лет.
— Давайте позовем Генри, — сказала она. Она начала нечленораздельно произносить свои слова. — Я хочу поздравить его с окончательным перемирием. (Я упомянул, что глагол, для выражения благодарности отсутствует в лексиконе моей жены? Наверное, нет. Возможно, сейчас это и не требуется.) Ее глаза, засияли, когда ее озарила идея. — Мы нальем ему бокал вина! Он достаточно взрослый! — Она толкнула меня локтем как один из стариков, которые сидят на скамейках возле здания суда, рассказывая друг другу грязные шутки. — Если мы слегка развяжем ему язык, мы сможем даже узнать, делал ли уже он что-нибудь с Шеннон Коттери… она шлюшка, но у нее красивые волосы, я заметила это.
— Выпей сначала еще бокал вина, — сказал Заговорщик.
Она выпила еще два, и бутылка опустела. (Первая.) К тому времени она пела «Авалон» своим лучшим менестрельским голосом, и закатывала свои глаза менестреля. Невыносимо было видеть это и еще невыносимей слышать.
Я пошел на кухню, чтобы взять еще одну бутылку вина, и рассудил, что пришло время позвать Генри. Хотя, как уже упомянул, я не питал больших надежд. Я мог сделать это, только если он согласится быть моим сообщником, и в сердце я полагал, что он не решится на это, когда кончатся разговоры, и настанет время действовать. Если так, мы просто отправим ее спать. Утром я скажу ей, что передумал о продаже земли своего отца.
Вошел Генри, и ничто в его бледном, горестном лице не предвещало успеха.
— Пап, не думаю, что я смогу, — прошептал он. — Это же мама.
— Не можешь, так не можешь, — сказал я, и в этом не было ничего от Заговорщика. Я смирился; будь что, будет. — В любом случае, она впервые за многие месяцы счастлива. Пьяная, но счастливая.
— Не просто подвыпившая? Она пьяная?
— Не удивляйся; только поступая по своему, она становится счастливой. Конечно, четырнадцать лет с ней достаточно долгий срок, чтобы объяснить тебе это.
Нахмурившись, он прислушался к звукам с веранды, где женщина, которая родила его, начала резкое, но дословное исполнение «Грязного МакГи». Генри хмурился от этой кабачной баллады, возможно из-за припева («Она была не прочь, помочь ему засунуть его / Для этого, был вновь готов Грязный МакГи»), но вероятнее из-за того, как нечленораздельно она произносила слова. Генри год назад дал клятву Методистскому Молодежному Братству, во время кемпинга под открытым небом в День труда. Я порядком наслаждался его шоком. Когда подростки не мечутся как флюгера при сильном ветре, они столь же жестки как пуритане.
— Она хочет, чтобы ты присоединился к нам и выпил бокал вина.
— Пап, ты же знаешь, я дал обет Богу, что никогда не буду пить.
— Ты должен выпить с ней. Она хочет отпраздновать. Мы все продаем и переезжаем в Омаху.
— Нет!
— Ладно… посмотрим. Это действительно твое дело, сынок. Выйди на веранду.
Его мать, пошатываясь, поднялась, когда увидела его, обхватила за талию, прижав свое тело слишком плотно к нему, и стала покрывать его лицо экстравагантными поцелуями. Неприятно пахнущими, судя по тому, как он гримасничал. Тем временем, Заговорщик наполнял ее стакан, который снова был пуст.
— Наконец то мы все вместе! Мои мужчины прозрели! — Она подняла свой бокал в тосте, и выплеснула добрую его часть на свою грудь. Засмеявшись, она подмигнула мне. — Если будешь хорошо себя вести, Уилф, сможешь позднее высосать его из ткани.
Генри растерянно смотрел на нее с отвращением, когда она шлепнулась обратно в свое кресло, задрав юбки, и засунув их между ногами. Она увидела его взгляд и засмеялась.
— Не стоит быть таким ханжой. Я видела тебя с Шеннон Коттери. Маленькая шлюшка, но у нее красивые волосы и миленький маленький лобок. — Она выпила залпом оставшуюся часть вина и рыгнула. — Если ты еще не потрогал его, ты идиот. Только тебе стоит быть осторожным. В четырнадцать лет, ты уже созрел, чтобы жениться. В четырнадцать, между ног, ты уже достаточно созрел, чтобы жениться на своей кузене. — Она посмеялась еще немного и протянула бокал. Я наполнил его из второй бутылки.
— Пап, ей достаточно, — сказал Генри, не одобрительно словно пастор. Над нами, первые звезды подмигивали на всем протяжении необъятной плоской пустоты, которую я любил всю свою жизнь.
— Ну, не знаю, — сказал я. — Истина в вине, вот, что сказал Плиний Старший… в одной из тех книг, над которой твоя мать, всегда глумилась.
— Держит плуг весь день, нос в книге всю ночь, — сказала Арлетт. — Кроме тех случаев, когда у него есть