В течение продолжительных пауз между написанием и публикацией первых четырёх частей «Тёмной Башни» я получил сотни писем на тему «ай — ай-ай, как не стыдно» и «пусть тебя загрызёт совесть». В 1998-м (иными словами, когда я жил и работал под ошибочным впечатлением, что мне всё ещё девятнадцать) я получил письмо от «82-летней бабульки, не хочу загружать Вас своими проблемами, НО!!! что-то стала совсем плоха». Бабушка написала, что жить ей осталось, может быть, всего год («14 месяцев в лучшем случае, рак разъел меня всю»), и поскольку она не надеется и не ждёт, что я закончу историю Роланда за это время и исключительно для неё, она попросила меня, пожалуйста (ну пожалуйста), рассказать ей вкратце, чем всё это закончится. Больше всего меня тронуло (но всё-таки не настолько, чтобы немедленно взяться за продолжение) её клятвенное заверение, что она не расскажет об этом «ни единой живой душе». А ещё через год — может быть, после аварии, когда я надолго загремел в больницу — одна из моих референтов, Марша Ди Филиппо, получила письмо от одного человека, приговорённого к смертной казни то ли в Техасе, то ли во Флориде, который просил о том же: рассказать, чем закончится эта история. (Он обещал унести эту тайну с собой в могилу, от чего меня бросило в дрожь.)
Я бы выполнил просьбу этих людей — и прислал бы им краткое изложение дальнейших приключений Роланда, — если бы мог, но, увы, я не мог этого сделать. Потому что и сам не знал, как там всё повернётся и что будет со стрелком и его друзьями. Для того чтобы это узнать, мне надо было писать. У меня был приблизительный план в начале, но он как-то забылся. (И чёрт с ним, наверное, это был не такой уж и стоящий план.) Остались только обрывочные заметки («чик-чирик, не бойся… дам тебе я хлебных крошек» — написано на листочке, который лежит передо мной на столе, когда я пишу эти строки). И вот наконец после долгого перерыва, в июле 2001 года, я снова взялся за «Тёмную Башню». К этому времени я уже понял, что мне давно уже не девятнадцать и что я тоже подвержен хворям и немощам бренной плоти. Я уже понял, что когда-нибудь мне будет шестьдесят и, может быть, даже семьдесят. И мне хотелось закончить свою историю, прежде чем злой патрульный заявится в последний раз. Меня совершенно не радовала перспектива запомниться вместе с «Кентерберийскими рассказами» и «Тайной Эдвина Друда».
Результат — на радость и на горе — перед тобой, мой Постоянный Читатель, начал ли ты читать с первого тома или готовишься прочитать пятый. Нравится это тебе или нет, но история Роланда завершена. Надеюсь, она доставит тебе удовольствие.
Я лично делал её с удовольствием.
Стивен Кинг 25 января 2003
ПРЕДИСЛОВИЕ
Большинство из того, что писатели пишут о своих произведениях, — это полная чушь.[1] Вот почему нет таких книг, как «Сто великих предисловий западной цивилизации» или «Любимые предисловия американцев». Таково моё личное мнение, и я считаю, что, написав как минимум пятьдесят предисловий — не говоря уже о целой книге, посвящённой писательскому мастерству, — я имею полное право высказать его вслух. И ещё я считаю, что вам можно прислушаться к моим словам, когда я говорю, что моё предисловие к этой книге — это как раз тот редкий случай, когда автор действительно может сказать что-то стоящее.
Несколько лет назад я произвёл скромный фурор среди моих постоянных читателей, предложив им исправленный и дополненный вариант «Противостояния». На самом деле я очень переживал за эту книгу, что было вполне извинительно и оправданно, потому что «Противостояние» всегда была и остаётся самой любимой книгой моих читателей (самые рьяные из почитателей «Противостояния» не стали бы сильно скорбеть, если бы я умер в 1980-м; с их точки зрения мир бы уже ничего не потерял).
Единственная книга Кинга, которая может сравниться с «Противостоянием» в смысле читательского интереса, — это, наверное, история Роланда Дискейна и его поисков Тёмной Башни. И теперь — чёрт возьми! — я переделал и её тоже.
Только на самом деле я её не переделал, а просто чуть-чуть доработал. Я хочу, чтобы вы это знали. И ещё я хочу, чтобы вы знали, что именно я переделал и почему. Для вас, может быть, это не важно, но зато очень важно — для меня, вот почему данное предисловие станет исключением (я надеюсь) из Кинговского Правила Чуши.
Во-первых, учтите, что в первых изданиях «Противостояния» было много сокращений по сравнению с рукописным вариантом — и не из-за издательской прихоти, а по финансовым соображениям. (Существовали ещё и другие ограничения, но я не хочу об этом говорить.) Все дополнения, которые я сделал в конце восьмидесятых, — это переработанные фрагменты изначального текста. Я также внёс исправления во всю книгу в целом, прежде всего — чтобы соотнести повествование с эпидемией СПИДа, что расцвела пышным цветом (если данное выражение вообще уместно в данном конкретном случае) в период между первой публикацией «Противостояния» и выходом в свет переработанного и дополненного издания, восемь или даже девять лет спустя. В результате получился такой «кирпич» — на 100 000 слов длиннее по сравнению с первым изданием.
В случае со «Стрелком» первоначальный текст был небольшим, и я добавил всего лишь страниц тридцать пять, или около девяти тысяч слов. Если вы уже читали «Стрелка», вы обнаружите в новом издании только две-три новых сцены. Истинные поклонники «Тёмной Башни» (а таких на удивление много — достаточно заглянуть в Интернет) наверняка захотят прочитать книгу заново, и скорее всего большинство из них будут читать этот исправленный вариант с любопытством и раздражением. Я очень им симпатизирую, но должен признаться, что меня больше волнуют читатели, которые ещё не знакомы с Роландом и его ка-тетом.[2]
И хотя у истории Башни есть свои восторженные поклонники, она всё же не так широко известна моим читателям, как «Противостояние». Иногда на встречах с читателями я прошу людей в зале: кто прочёл хотя бы одну из моих книг, поднимите руку. Поскольку они пришли специально, чтобы меня послушать — причём