– Не понял… Вы что, без своего господина хмельное жрете? Запорю, сволочей, мать вашу за ногу!
Дружный восторженный рев заставил шарахнуться в сторону одинокую ворону, летевшую пировать на поле боя. Себастьян тут же подал мне оловянную кружку с пивом и деревянную тарелку со шматом печеной свинины.
Я сел в свое походное кресло, отпил глоток и изумленно принюхался к содержимому. Ух ты, какая прелесть! Запах пряный, вкус терпковатый, изысканный, словно выдержанное вино, с легкими нотками меда, пенится как пиво, но точно не пиво. И крепкое, где-то оборотов под семнадцать-двадцать. Зараза, да это ставленый мед! Когда-то, еще в свою бытность тренером по фехтованию, я такое пробовал на какой-то презентации. Как по мне, лучше всякого пива, тем более что оно сейчас скверное.
– Где взяли? – Я двинул по плечу своего корабельного баталера, Якова Кульма.
Баталер сорвал с плешивой головы вязаный колпак, прижал его к груди и состроил виноватую рожу:
– Ну… дык…
– Сейчас прикажу тебя на хрен выкинуть в воду.
– Дык, взял в трофеях… – перепуганно доложился он. – А эти, видать, у местных отобрали. У нас просто всего две бочки пива осталось, вот я и решил… На вкус замечательное и в голову шибает… Не надо было, ваше сиятельство?
– Еще такое осталось?
– Две бочки!
– Эту допивайте, остальное для меня прибереги. Понял?
– Как прикажете, ваше сиятельство!
Рядом бесшумно материализовался отец Эухенио. Движением пальца он согнал баталера и с кряхтением примостил зад на пустой бочонок. Отдуваясь, отхлебнул из своей кружки и доверительно сообщил мне:
– Вы пропустили вечернюю мессу, сын мой.
– Занят был, святой отец.
– Прочтете перед сном десять раз «Отче наш» и столько же «Символ веры», сын мой, – невозмутимо прогудел священник.
«Ага, разбежался. Разок, не более…» – подумал я, но озвучил совсем другое:
– Обязательно. Однако не сомневаюсь, вы хотите сообщить мне не только это, не так ли, падре?
– Вы проницательны, сын мой. – Монах с глубокомысленным видом кивнул.
– Излагайте, – великодушно разрешил я. Нет, все-таки очень полезный человек. Как бы это выразиться… Падре Эухенио всегда на работе. Всегда держит руку на пульсе событий. Эдакий особый отдел в одном лице. За что и ценю.
– Пока вы занимались делами, сын мой, несомненно, важными, – скромно потупившись, начал священник, – я допросил наших пленников. Изложенные ими сведения показались мне достаточно любопытными. Как выяснилось, они постоянно промышляют разбоем и уже не первый раз приходят в эти земли.
– Допрашивали с пристрастием?
– Зачем, сын мой. – Падре Эухенио добродушно улыбнулся. – Пока не было нужды. Доброе слово открывает сердца не хуже клещей палача. Так вот, все они из дворни некой особы, именуемой… – монах сверился с маленькой записной книжкой, – Инге Сигурдссон, как ни удивительно, носящей графский титул. К тому же имеющей какое-то отношение к королевской крови. Не текущей династии, но все-таки.
– Не вижу ничего удивительного, падре. – Я сделал знак баталеру заново наполнить нам кружки. – Как вам известно, очень многие наши дворяне грешат разбоем.
– Но как мужчины приняли руководство женщины? – удивился священник. – Да еще столь юной.
– У северян это обычное дело. Женщины у них… как бы это сказать… в общем, имеют больше свобод. Даже среди преданий прошлого у них полно героев и военачальников женского полу.
– Очень порочная практика, – неодобрительно заметил монах. – Но не суть. К чему все это я… Думаю, будет разумным преподнести пленников вместе с их предводительницей государю этих земель. Что, несомненно, сразу же расположит его к вам.
Я задумался. В предложении падре есть свой резон. И не малый. А я как раз этот момент и упустил. Светлая голова у монашка, тут не поспоришь. Черт, но отдавать Инге… Надо будет все сто раз обдумать.
– Хороший совет, падре Эухенио.
– Это еще не все, сын мой, – с оттенком самодовольства заметил священник. – Все они считают себя добрыми католиками. Однако мне удалось выявить обратное. Они есмь мерзкие язычники!
– Вот как?
– Именно так! – отчеканил монах. – На трофейных кораблях я нашел изображения языческих идолов. А при пленных – богомерзкие амулеты! – Священник достал из сумки на поясе несколько костяных фигурок и показал мне. – Причем они их носят рядом с крестом Божьим. Мало того, почитают свою предводительницу воплощением некой валькирии по имени Гель. Что на их языке значит Зовущая. А у самой предводительницы в комнате обнаружился языческий алтарь!
Мне вдруг очень захотелось пристрелить священника. Ну да, северяне всегда грешили этим. Как ни старалась церковь выбить из них язычество – так до конца и не смогла. И что с того? Какого хрена ты суешь нос куда не надо? Млять, этого мне еще не хватало…
– Сие возмутительно, но сомневаюсь, что юрисдикция матери нашей католической церкви распространяется на русские земли. Местные священники могут воспротивиться, ежели мы самочинно покараем еретиков.
– Вы смотрите в корень, сын мой! – согласился монах. – Но ничто не помешает мне провести полноценное следствие, а потом передать результаты местной конгрегации. Что тоже, несомненно, послужит в нашу пользу. И, возможно, даже убавит отчуждение между нашими церквями.
«Утопить тебя, что ли? – с тоской подумал я. – Но не за что, ты делаешь свою работу так, как ее понимаешь. И во многом прав. Но и Инге никому отдавать не хочется. Придется вертеться, как вши на гребешке. Млять…»
– Я все обдумаю, падре. Но приму решение только после того, как будет исключен любой неоправданный риск. В первую очередь я руководствуюсь своей миссией, а потом всем остальным…
Вечер ожидаемо испортился. Даже хмель перестал брать. Всю ночь ломал себе голову и заснул с жесточайшей мигренью. А с рассветом мне доложили, что на берегу появились местные.
Глава 4
Встречающих оказалось всего трое. Невысокий щупленький священник с клочковатой реденькой бородой, в скуфейке и черной рясе, а рядом с ним еще двое, уже в воинском облачении. Стоят на причале, смотрят на нас, о чем-то переговариваются. Больше никого не видно. Прячутся в леске или остались в монастыре, на случай, если мы соберемся его атаковать? Скорее последнее. Ну что же, пора побеседовать.
– Спускайте шлюпку, – приказал я и отдал трубу Луиджи. – Со мной пойдете вы, дамуазо, барон Карстенс и Фен как толмач. Остальные ждут на коггах. К берегу не подходить. Стойте где стоите.
– Ваше сиятельство, может, возьмете эскорт побольше? – обеспокоился Отто фон Штирлиц. – Мало ли что ожидать от них…
– Вот-вот, сир… – поддакнул Логан. – Не мешало бы. Им ходу от крепости всего ничего, а наши даже не успеют к берегу подойти.
– Отставить. Вряд ли русы решатся напасть на посланцев к своему государю. Хотя не помешает взять на прицел подходы к берегу. Мэтр Пелегрини, озаботьтесь.
– Сын мой, – падре Эухенио мягко улыбнулся, – а я? Как же я? Среди них есть священник, значит, и с вами должен быть. Это сразу покажет вашу приверженность к матери нашей католической церкви и подтвердит отсутствие злых намерений.
Я ненадолго задумался и согласно кивнул. Как всегда, в словах монаха нашлось рациональное зерно.
– Хорошо. Но воздержитесь от теологических диспутов на первой встрече. Вперед, собираться. Ну и рожа у тебя, братец. Ты