В самом дальнем углу машинного отделения, в его особенно запущенной части, в которую даже андроиды попадают крайне редко, в воздухе парит небольшой разведочный дрон. Беспилотник с веселым названием модели SKY-SPY-3 не бросается в глаза, потому что в небе дронов больше, чем лоббистов в правительственном квартале. Задачей SKY-SPY-3 является наблюдение за стальной дверью почти заброшенного промышленного здания. Дрон подлетает к расположенной напротив фабрике и крепится своими присосками на ее наружной стене. Там он висит день и ночь, при ветре и непогоде. Как большое насекомое. Серый на сером. Почти невидимый глазу. Он висит там, так как Толстяк Франк рассказал Кукловоду, где живут его постоянные клиенты.

Тяжелая стальная дверь открывается для Петера. Он поднимается на лифте и идет по коридору с запыленными полками, набитыми книгами. Настоящие, не персонализированные печатные издания. Он открывает свой рюкзак, ставит прочитанные за последнюю неделю книги назад на полку и выбирает новые. Он берет «Право на лень», кроме того, «Бредовую работу» и, наконец, большой пухлый том под названием «Оппортунизм & репрессия». Потом он запихивает в рюкзак еще «Двойное убийство в параллельной вселенной». Крутое название. Нагрузившись, он входит в помещение с бронированным оконным стеклом. Старик как раз соединяет кабелем приборы. Совершенно потерявшее актуальность занятие. Настолько, что многие историки, делая доклад об эпохе до образования Страны Качества, по аналогии с каменным, бронзовым и железным веками, говорят о кабельном веке.

– Я понятия не имею, где она, – говорит Старик вместо приветствия.

Повсюду вокруг него стоят диковенные приборы, странные детали и компьютеры без корпуса.

– Что за странные вещи? – спрашивает Петер.

– Они лишние, – отвечает Старик.

– Как это?

– Это детали, которые остались после того, как прибор разобрали, отремонтировали и опять собрали.

– Понятно.

– Эти детали служат только для того, чтобы запутать таких людей, как я, которые осмеливаются все ремонтировать.

– Они там ни перед чем не остановятся.

– Попридержи свой сарказм, – говорит Старик. – Я не знаю, где она. Этого достаточно, чтобы закончить наш разговор?

– Да, просто дело в том, что я уже несколько недель ничего не слышал о Кики…

– Юноша, я действительно не знаю, где она, а если бы и знал, то не сказал бы тебе. – Старик выползает из-под своего письменного стола. – Что это у тебя за шляпа?

– Она защищает от слежки, – говорит Петер.

Старик скептически смотрит на него.

– Я читал об этом, – говорит Петер.

– Так, так. Ты читал.

– Вы не верите, что это принесет какую-то пользу?

– Это могло бы функционировать, если бы мир был картиной Магритта (Рене́ Франсуа́ Гисле́н Магри́тт (от фр. – René François Ghislain Magritte) – бельгийский художник-сюрреалист. Известен как автор остроумных и вместе с тем поэтически загадочных картин) и все носили бы такие же шляпы. Но пока ты в такой шляпе один-единственный, ты скорее еще больше привлекаешь к себе внимание. Ты же знаешь. Как в том старом детективе. «Следуйте за мужчиной в шляпе!» – Старик смеется.

Петер снимает шляпу и кладет ее на складной стул.

– Послушайте, я беспокоюсь за Кики…

– Может быть, ты когда-нибудь уже слышал об ужасно отвратительном маршмеллоу-эксперименте? – спрашивает Старик.

– О чем?

– Ученые поместили четырехлетних детей в пустые комнаты, в которых не было ничего, кроме маршмеллоу. Потом они сказали детям, что они могут съесть маршмеллоу прямо сейчас или подождать пятнадцать минут и получить второй маршмеллоу.

– И что?

– Через пятнадцать лет они опять собрали детей. Те, кто сопротивлялся немедленному соблазну, могли лучше концентрироваться, существенно реже принимали наркотики и имели лучшие результаты в тестах на интеллект et cetera, et cetera (лат. – и так далее)… Короче говоря, они достигли больших успехов!

– Зачем вы мне это рассказываете?

– Я провел тест с Кики.

– И?

– Когда я вернулся в комнату, четырехлетняя девочка, сидевшая перед маршмеллоу сказала: «Я буду ждать еще пятнадцать минут, если ты дашь мне четыре маршмеллоу».

– Вы имеете в виду…

– Кики справилась. Лучше, чем ты и я, вместе взятые.

– Конечно, – сказал Петер, – только…

– Последнее, что я слышал, это то, что она с тобой рассталась.

– Это так, но она уже пару раз рвала отношения со мной. Но потом меняла решение. Кроме того, она сказала, что дело не во мне, а в том, что я привлекаю к себе слишком много внимания. Но это все в прошлом! Я пытаюсь избегать публичных мест и…

– Я вижу, ты в последнее время выставляешь напоказ свой уровень, – говорит Старик. – Уже уровень 18. Когда дисплей включен, он включен, да?

– Я только сегодня утром забыл его отключить, – говорит Петер. – В полночь он всегда включается автоматически.

– Да, и, похоже, многие молодые люди поэтому следят за тем, чтобы закончить свое свидание до полуночи. Потому что в полночь прекрасный принц превратится в бродягу с уровнем 6, а красивая девушка среднего сословия – в тетеху с уровнем 7. Это немного напоминает Золушку, ты не находишь?

Вероятно, Петер в самом деле всего лишь забыл отключить дисплей. Но факт заключается и в том, что он забывает это все чаще с тех пор, как его уровень повышается.

Взгляд Старика падает на один из многочисленных дисплеев на его письменном столе, и он начинает хихикать.

– Что вас так развеселило? – спрашивает Петер.

– Человек едва может вынести, если он видит, как другой смеется, а он не знает причины этого смеха, не так ли? Ты знаешь почему?

– Нет.

– Потому что если ты единственный, кто не смеется, возможно, это потому, что ты – шутка.

– Что? – изумляется Петер. – Я – шутка?

– На сей раз, нет, – отвечает Старик. – Ты слышал когда-нибудь о Рее Курцвайле?

– Это ваш приятель?

– Нет, нет. Его уже давно нет в живых. Небольшая шутка в себе, если тебе интересно.

Петер молча