— Слушай, Райнер, а увеличь вот эту часть, — выбила меня из мыслей Снежинка, которая тыкнула на нужную часть изображения на экране.

Я откусил бутер, запил сладким чаем и сделал, как она попросила.

— Это же…

— Высшая Речь, — закончил за неё, пережёвывая ветчину с хлебом и плавленым сыром. — Значит, не только общий и Валийский, но ещё и Высшая Речь.

Мозаика частично сложилась. Точнее… она добавила ещё больше непонятного, но хотя бы стала ясна структура ритуала.

— Безымянный был Эльфом? — опешила Снежинка, сама не веря в то, что говорит.

— Хрен его знает, — нахмурился я. — Среди моих братьев были не только люди, а значит, это возможно.

И это правда. Основной костяк Ордена Охотников — люди, но Кодекс порой выбирал и других представителей рас. Редко, почти никогда, но такое случалось.

Если Безымянный был эльфом, то это объясняет, почему именно ритуал и откуда в структуре пентаграммы есть символы Высшей Речи. Проблема в том, что этот язык эльфов слишком, как бы это сказать… разный? В нём куча наречий, произношений, слов, временных глаголов и прочего. У каждого народа эльфов Высшая Речь своя, а её основа, которой пользовались ещё их предки, рассеялась в Многомерной Вселенной. По этой причине два эльфа, встреться они, могут даже не понять друг друга. Один будет говорить о погоде, а второй поймёт его слова, будто тот спрашивает о цене картошки на рынке. Как-то так.

— Тебе знаком этот диалект? — посмотрел на Снежинку.

Она ещё сильнее подалась через моё плечо, отчего стул скрипнул, а затем нахмурилась.

— Arada aie laturte… — прошептала эльфийка, прочитав символ. — Что-то о цепях, лучах зари и… деревянном стуле?

— Деревянном стуле? — приподнял я бровь.

— Ну, а что ты хочешь⁈ — возмутилась она и надула щёки. — У моего народа столько диалектов, что слова могут звучать по-разному и нести разный смысл!

Не сомневаюсь. Но если отбросить деревянный стул, который тут не к месту, то остальной перевод выглядит интересно. Цепи… лучи зари… Заря — это свечение неба перед восходом и после заката солнца, вызываемое отражением солнечных лучей от верхних слоёв атмосферы, если верить моей памяти и поисковому запросу в интернете. Нечто, связанное со светом и солнцем, что подходит к Паладинам. А цепи… Может ли символ нести смысл, что этот Свет заковывают? Насколько я знаю, благодаря своему общению со знакомыми Паладинами, то благодаря их печати Свет сам откликается. Он признает их, дарует силу и своё благословение. Тут нет места цепям, порабощению или чему-то ещё.

Может ли быть так, что ритуал призван сковать Свет и насильно поместить его в подходящего человека? В Многомерной Вселенной возможно многое, если не всё, а значит, и этот вариант нельзя откинуть в сторону. И если представить, что он возможен, то становится понятно почему печать в душе Ханзо была столь… изуродована. Свет не принял его, как было с Паладинами.

В любом случае, ниточка оборвалась. Шакоры не нашли в поместье никаких артефактов или ещё каких-либо подсказок, в этом я не сомневался. Если бы они обнаружили ритуальные артефакты, то те были бы уже у меня. Что-что, а верность этих существ непоколебима, да и Шакоры не обладают репутацией предателей, либо обманщиков. Смешно звучит, конечно, ведь они всю прожитую здесь жизнь подчинялись императорскому роду Японии, действуя, как разведка, контрразведка и убийцы, но не тогда, когда речь заходит об Охотниках. Старейшина показал и доказал мне, что они верны. Словом, делом, действием. Значит что? А значит артефакты утеряны. Кто забрал? Загадка, но нужны ли они мне?

Я не собирался создавать Орден Паладинов в этом мире. Могу, зная их секрет, который мне раскрыл Роберт Илларион. Один из Паладинов, с которым у меня были по первой не слишком хорошие отношения. Роберт был добрым человеком. Стойким и добрым. В нём чувствовался стержень. А ещё он обладал пугающим взглядом, который вселял ужас даже в самых опасных ночных тварей. Эффект зловещей долины — так его называют в этом мире.

Именно из-за его доброго характера и этого взгляда он мне не понравился в первую встречу. Слишком непонятен. Слишком подозрителен, хоть и Паладин. Прочитать его невозможно, а что у того в голове — загадка. Я в те времена был… человеком сложным. Сказывались те самые полгода, проведённые в Джунглях Карнака, и оттого я видел в Роберте, скорее, не союзника, а хищника. Хищника с доброй душой и взглядом убийцы. Стоит ли говорить, как буксовали мои инстинкты?

В конечном итоге мы поладили. Нашли точки соприкосновения, и если остальных Паладинов, что были в его отряде, я пугал своим звериным началом, то Роберт не был в их числе.

Да… Помню, тогда была хорошая Охота на разросшийся клан кровопийц, решивших, что им всё можно и они неприкосновенные. Много деревень тогда пополнили их ряды, либо стали пищей, а когда твари решили попробовать на клык целый город, то этот клык мы им и вырвали. Паладины, да при поддержке Охотника — страшная сила против ночных тварей, что мы и доказали.

Заказ, что пришёл на главу клана вампиров, я выполнил, а за спасение жизни двух членов его отряда Роберт, сам не осознавая, что делает, стал моим должником. Причём я не требовал с него ничего. Он сам обмолвился, что обязан мне, а я… был пьян после выполненной работы, вот и ляпнул сдуру, что хочу знать секрет их печати.

В тот момент я думал, что на этом наша короткая, но насыщенная дружба, закончится. Вот только Роберт не отказался от своего слова и поведал мне секрет, считая, что раз молодой Охотник нажрался, то всё забудет. А выпил я тогда очень много. Непозволительно много! Ну а как ещё, если я ту тварь выслеживал не одну неделю? Моё звериное начало требовало разрядки алкоголем и не только им, с чем помогла Симелия Таненбаум — член его отряда и одна из спасённых.

Наутро меня ждало жуткое похмелье, с которым даже печать на вывод токсинов не справлялась. Но я ничего не забыл. Ни единого слова из того разговора. Не знаю, много ли братьев из моего Ордена знали этот секрет, но я предпочёл о нём не распространяться. Как и не применять.

Ещё несколько раз за свою прошлую жизнь я встречался с Робертом, Симелией и остальными из его отряда, но больше мы об этом не говорили. Что было — то прошло, и среди Паладинов у меня появились друзья. И тем сильнее была моя ярость при встрече с Ханзо, ведь одним своим существованием с извращённой печатью