Вот Фифа — та пищала бы от восторга и влюбилась бы в Гельмута еще до того, как впервые увидела. И уж точно не сбегала из дворца через окно.
Эту подробность он узнал через девицу, сидящую на коммутаторе в Ордене Лилии. Всего-то пара правильно заданных вопросов, и она выложила младшему Д'Амарьяку все на блюдечке. Дурища.
Не то чтобы Рене не смог бы вытащить подробности из самой Оле. Мог. Легко. Так же легко, как внушить ей безумную страсть, заставить желать себя так, как она никогда и ничего не желала. Заманчиво, ох как заманчиво! Только категорически неприемлемо.
Он — не прадед.
И мама умница, что не позволила отцу назвать его Жоржем, хотя совершенно непонятно, как ей это удалось. Но главное — не назвали. Хоть он и похож на прадеда во всем, за исключением горба и разных глаз, он — не Жорж. И он не совершит ошибок предка.
В отличие от Матильды, которая ненавидела Жоржа Д'Амарьяка и вымарала из памяти все с ним связанное, сам Жорж вел очень подробные дневники. И Рене часто думал, не начни его предок с ментального насилия, как бы сложились их отношения с этой незаурядной женщиной? Скорее всего, она ответила бы ему взаимностью. Ведь они были так похожи! Как похожи Ольга и Ренар.
Ведь они понимают друг друга с полуслова, у них одни интересы, одинаковое чувство юмора, похожие ценности и стремления, и ко всему — безумное, болезненное притяжение. Наверняка у нее внутри тоже все переворачивается, когда она смотрит на Рене. И она, как и он, всегда смотрит на него. Пусть украдкой, пусть с гневом, да как угодно. Главное — он важен для нее. Важнее всего и всех.
Наверное, и ему стоит признаться себе, что Оле с самого начала стала для него наваждением.
Как Матильда для Жоржа.
Не слишком оптимистичное сравнение. К тому же, Ольга просватана за Гельмута, и верх самонадеянности — думать, что он сможет расстроить этот брак таким образом, чтобы Ольга не обвинила в этом его и не возненавидела.
Впрочем, она и так его ненавидит. Если бы не защита родового проклятия — смешно звучит, однако! — то за час лекции о технике безопасности при варке зелий он бы десять раз рассыпался прахом от ее взгляда.
Все. Хватит бесплодных сожалений. Раз прямо сейчас он ничего с этой ненавистью не сделает, то следует заняться чем-то более полезным. К примеру, найти все же записи Матильды. Есть шанс, что они помогут снять проклятие. Не зря же все эти головоломки, связанные с кулоном!
И что приятно — он-то догадывается, как решить последнюю головоломку, а Ольга — нет. Несмотря на наглую подсказку Мориса. Но тут братец перехитрил сам себя. Оле ему не доверяет и не принимает всерьез. Поэтому решила, что приглашение посмотреть на часы Академии из какого-то особого места — всего лишь очередной глупый подкат.
Да, она росла в закрытой Руссии и не знает историю так хорошо, как знает он, но все равно... Она же — мечта и совершенство, она не могла сдаться.
Ну же Ольга, сделай следующий шаг! Не лишай меня удовольствия игры с равным противником! Да, я не Жорж, но это не значит, что в моей крови не кипит азарт. Может быть, даже больше азарта, чем в крови предка.
И гораздо, гораздо больше везения.
Досидев еще одну скучную лекцию и не позволив Морису поругаться еще и с этим преподавателем, Рене вышел из аудитории одним из последних. Не с его спиной лезть в толпу безмозглых оболтусов, толкающихся в дверях. Вот что значит — простолюдины, никаких манер.
Как естественно смотрится в этой толпе его дорогой безмозглый братец! Как будто и не виконт.
Впрочем, вряд ли ему сейчас удастся снова очаровать Ольгу. На лекции она плавила взглядом затылки обоих Д'Амарьяков. Так что пусть тратит время попусту.
К тому же дойти до конца головоломки Ренар собирался один, без тупого красавчика. Лучше бы, конечно, с Оле... Столкнуться нос к носу, благородно уступить ей первенство — все равно же она не сможет использовать новую информацию одна, без него. Зато тогда она убедится, что он не желает ей зла. И не придется выкручиваться из-за той проклятой лестницы.
— Рена-ар, — раздался сладкий до приторности голос, едва он покинул аудиторию, и цепкие пальцы ухватили его за рукав. — Не спеши так, мон шер.
— Фрау Курт, прекрасно выглядите. — Рене вымученно улыбнулся, позволяя супруге главы академии и одновременно внештатной сотруднице Черного Карлика увести себя в сторонку. — Чему обязан такой честью?
— Не спеши, мон шер. Спешка приводит к конфузам.
Тори кивнула в сторону лифтов, где весело переговаривались три девушки и два высоченных и здоровенных лба. Ольга, Элиза, Фифа и вездесущие гэльсы. Медом им, что ли, намазано?!
У Рене болезненно потяжелело в кончиках пальцев, словно самопроизвольно сплетенное проклятие жгло его самого. Какая жалось, что нельзя проклясть хотя бы одного из гельсов! Для морального удовлетворения Рене бы вполне хватило, чтобы рыжий лоб суток трое мучился поносом. И не тянул лап к его Ольге! Какого демона она позволяет ему целовать себе ручки?! И вообще ведет себя, как будто выбирает — то ли выйти замуж за короля Астурии, то ли за принца Гэлии.
Проклятье! Во всем виновато проклятье! Был бы он хотя бы здоровым и красивым, как Морис! Тогда бы...
Так. Спокойно. Дыши, Ренар Д'Амарьяк. Никаких больше срывов. Никакой ревности. Плевать хотела Оле и на Гельмута, и на обоих гэльсов. Целовала-то она тебя. И глаз не сводит с тебя. Вот и сейчас...
Поймав ее косой взгляд, Рене криво усмехнулся и поклонился, но подходить не стал. А она — фыркнула и отвернулась. Демонстративно.
Тем временем около лифтов происходило нечто странное и прекрасное. Белобрысый гэльс вовсю увивался за Фифой, Фифа краснела, бледнела и почти сдавалась под напором боевика... и тут явился Морис и все испортил.
— Морис! Милый, мы идем в кофейню «У черных лебедей»! Пошли с нами! — замахала ему рукой Фифа, вмиг позабыв про гэльса.
А так все хорошо начиналось!
Надо будет напомнить Фифе, что гэльс — целый герцог, что без сомнения звучит намного лучше, чем граф и тем более виконт. Хотя ей не мешает виснуть на Морисе даже то, что он вроде как простой шевалье. У, дура влюбленная.
— Фифа, прелесть моя, привет, — просиял придурочный братец, глядя на Ольгу.
Ольга вежливо, но холодно улыбнулась. Лиз закатила глаза