Она долго не могла понять, почему её память всё ещё с ней. Разве могли они спустить такое с рук? Но они должны были оставить ей выбор. И она выбрала…

Неохотно сознание возвращалось в тело. Назойливый шум в ушах возрастал с каждой секундой, вызывая жуткое состояние полной дезориентации. Я не могла понять, что происходит вокруг, откуда этот шум, где я, что со мной? Мысли путались, и ужасно хотелось всё это остановить, но я не знала, как. От бессилия хотелось выть и закрыть голову руками, но почему-то двигать я ими не могла. Зато смогла разбудить новую боль, да такую(!), что кричать захотелось во всё горло. Вот только с губ, вопреки желанию, не срывалось ни слова.

Что происходит? Почему я не могу двигать руками? Почему губы не слушаются меня? Почему не могу произнести ни слова? Почему всё так болит?

Отвечать на мои вопросы было некому, и я терялась в догадках, пытаясь представить сколько могло пройти времени до того, как я всё же почувствовала облегчение. Шум стал гораздо тише, и я уже могла с уверенностью различить отдалённые голоса. Боль улеглась, хотя руки продолжали ныть.

Что же такого случилось? Почему это происходит? — в который раз задавалась я вопросами. — Что было до этой боли?

Мысли медленно и туго потянулись в нужном направлении.

Моё день рождение, посланники, дар, квартал… казнь и…

О Боже! Что я наделала?! — мелькнула в голове мысль и тут же погасла.

Чувство вины не приходило, даже наоборот! Я продолжала считать, что они поистине заслуживали такого наказания.

Но все ли играли жизнями ведьм? Все ли делали это из-за денег, незаконно выделяемыми правительством? Многие ли уничтожали их ради полного властвования людей на этой планете? Может кто-то так же глупо полагал, что всё это ради спокойствия жителей и упокоения душ погибших предков?

Маленький укол сожаления проник в сердце.

Но ведь они ещё все живы? Кто-то же меня остановил, значит и остановил их смерть. Не действовала же моя сила после отключки?

И тут я вспомнила свои ощущения, когда магия разлилась по телу приятным теплом. Чувство эйфории, когда хочется, чтобы и всем было так же хорошо. Поистине, незабываемые ощущения, и я бы не хотела лишиться возможности испытать их ещё раз.

Но не поздно ли? Может посланники помимо моей воли лишили силы, и я просто не потеряла об этом память?

Я попыталась прислушаться к окружающим звукам. Шум постепенно стал похож на голоса, и я смогла различить по крайней мере два из них. Смысл понять было очень сложно, но я сосредоточенно продолжала пытаться.

— … должна решить… — женский голос.

— …нет, …позволю…одна… — мужской голос.

— Эмм. — Было очень тяжело воспринимать их бормотания как слова.

Да ну их всех! — пробормотала я в мыслях и всё напряжение, и недомогание торопливо ушли вместе с сознанием.

***

Как-то тихо. Даже странно.

Из чистого любопытства я открыла глаза. Голубоватый потолок, покрашенные стены с ярким рисунком летнего дня у реки. Широкий шкаф с большими зеркалами, комод, вручную разукрашенный под пейзаж. Одним утром мне вдруг не понравилось как он выделяется из местной обстановки и я, ещё учась в школе, раскрасила его по своему усмотрению. Талант к рисованию у меня имелся, поэтому самодеятельность смотрелось вполне уместно и реалистично. Моя комната меня устраивала во всех отношениях. Она, конечно, сильно отличалась от комнаты в «зоне ведьм», но то, считай, рабочий кабинет. Ему подстать картины войны. Именно это мне показались уместными нарисовать в своей квартирке. И мои мальчики, то бишь напарники, это оценили. Я часто там оставалась, поэтому для поднятия настроения с удовольствием возвращалась сюда. В родительский дом. Мне его порой очень не хватало, так как рано ушла из дому. Не сбежала, нет, именно ушла. Родители сами купили мне квартиру ещё в 13 лет, решив, что так им будет спокойнее, будучи уверенными, что после трудового дня я останусь ночевать у себя. А дни тогда действительно были трудными. Я только начала работу охотника и практически целыми днями пропадала на тренировках. С учёбой тоже было трудно. Я, конечно, быстро всё понимала и усваивала, но времени на домашние задания у меня не оставалось. С этим мне активно помогали родители и друзья детства. Их старания не прошли даром. Я поступила в университет, самый халявный, но всё же. Меня вполне устраивала моя жизнь, пока вдруг я не стала ведьмой!

Хотя может уже и не ведьма?

Отбросив размышления в сторону, решила встать. Потянула руку и тут же вскрикнула от боли.

Что за чёрт?! Я что, сломала руку?

Я протянула вторую.

О, мой Бог! Кто ж меня так любит-то? — Перед глазами всё поплыло. — Ах, ну да, точно. Кто кроме посланников? Ведь только они могли отыскать меня и применить ко мне такую силу. Других, настолько сильных, мне наблюдать не приходилось.

— Вот же гады! Зачем так-то? — Я внимательно посмотрела на руки. На правой от предплечья до середины локтя шел свежий, насыщенный и самый большой из всех когда-либо проявляющихся на моём теле синяк.

— Ох, ну, спасибо вам, господа посланники, во век вас не забуду!

Я попробовала пошевелить запястьями.

— Да что бы вы сквозь землю провалились! Как я теперь жить буду? Мои руки вообще когда-нибудь смогут нормально функционировать?

— Не стоит их сейчас напрягать. — Мамин голос заставил оторвать взгляд от причины будущей мести. — Посланники пригласили свою целительницу, и она вставила тебе кости на место…

— Кости? Они сломали мне кости? — Голос дрогнул.

— Да, дорогая. У тебя были переломаны все руки, — нехотя отозвалась мама и на какое-то время я безмолвно ловила ртом воздух.

— Все…? Руки? … А-а, у меня просто слов нет!

Оказывается, то, что есть сейчас — это тьфу, фигня, по сравнению с тем, что было?!

— Ты главное не переживай. — Мама тут же оказалась рядом, присев на краешек постели. — Через пару дней от этого и следа не останется. Переломы уже срослись и беспокоить тебя не будут.

— Ма-а-а-ма, они чуть не угробили твою родную дочь, а ты защищаешь их?! Да их казнить за это мало будет!

— Успокойся, — повелела мама. — Они сделали это лишь потому, что ты чуть не убила четыре десятка человек! При этом даже не подумав, что там могут оказаться твои сторонники.

— Сторонники значит? А что же они меня тогда сжечь-то хотели? По старой памяти что ли?

— Не в этом дело, — голос мамы стал грубым. — Ты даже не подумала о том, что не все хотели твоей смерти. Может кто-то хотел помочь, а ты, даже не раздумывая, приговорила их к смерти. Теперь они всю жизнь будут ходить с твоими знаками и каждый раз, подходя к зеркалу, проклинать тебя…

— Ох, мама. Перестань, ты же знаешь, что со мной будет всё