— Какая у тебя хорошая память, — с искренним удивлением заметила Юля.
— У нас сегодня в Управлении такая шумиха была по поводу этой картины, что все эти данные не сложно было запомнить, когда тебе их несколько раз сообщали на разных уровнях!
— Так этим делом будет заниматься твой отдел? — обрадовано спросила журналистка. — Нет, не мой, — Андрей усмехнулся, — вот если бы там кого-нибудь шлепнули, тогда бы мы «подтянулись». Тем не менее мы — одна контора, а кража из областной картинной галереи — дело государственной важности. Хотя, — он махнул рукой, — по-моему, поздно они спохватились.
— Думаешь, это сделали давно?
— Скорее всего, после очередной экспертизы. На планерке сказали, что она была весной девяносто пятого года. Но, — он, по своей привычке, опять поднял вверх указательный палец, — это подтверждает мою изначальную гипотезу о том, что подмену произвели работники галереи. Только они знали о прошедшей экспертной оценке.
— Андрюш, а почему ты считаешь, что эту пастораль подменили именно после экспертизы? — Такие полотна стоят очень дорого, — Осипов сделал паузу и почесал затылок, — поэтому «клиент», заказавший картину, должен был быть уверен, что ему не подсунут копию. Предполагаю, что «местные деятели» заменили шедевр, а заодно вероятно сделали копию документа экспертной оценки.
— Так, понятно, — Юля опять задумалась, — а почему её не могли украсть год назад, два года назад? А, может, её неделю назад подменили!
— Это маловероятно.
— Почему?
— В девяносто седьмом году областную картинную галерею оборудовали системой видеонаблюдения, — он махнул рукой, — и уже проверили: за это время никаких сбоев там не было.
— Как это «сбоев»?
— Ну, сама посуди: если намечено ограбление, могут отключить электроэнергию или испортить аппаратуру. Не пойдет же вор снимать картину под видеокамерами? А здесь не просто украли, здесь подменили. Это лучше сделать во время транспортировки, понимаешь?
— Если в зале несколько лет висит фальшивка, — Юля на минуту задумалась, — то настоящая «Пастушка» могла давно покинуть пределы нашего города, правильно?
— Возможно, даже пределы страны, — грустно заключил Андрей, — «за бугром» известные произведения художников девятнадцатого века проще сбыть, да еще и за валюту.
Антон Эдуардович Тельманов, всегда улыбчивый и галантный, войдя в свой кабинет, дал волю чувствам. Он с силой забросил папку с документами, лежавшую на краю стола, в угол. Листы с шуршанием высыпались на пол, создав в помещении хаос. Он встал у окна, нервно пощипывая свою бородку. Ну, надо же такому, случиться! И откуда взялась эта всезнайка из Москвы? Теперь точно, газетной шумихи не избежать. Да что там пресса! Сам губернатор вызвал на ковер! А он так рассчитывал в ближайшее время получить должность директора Департамента культуры. Эти две буковки, стоящие перед названием его должности, «и. о» его ужасно раздражали.
— Нужно немедленно найти эту исчезнувшую «Юную пастушку» во что бы то ни стало! — свирепо прошипел он, потом с силой нажал кнопку внутренней связи и гневно крикнул:
— Пучкову срочно ко мне!
Елена Васильевна, а в народе «Леночка», через минуту влетела в кабинет, будто преданно ждала под дверью.
— Я думаю, ты понимаешь, что нужно найти подлинник? — он посмотрел на помощницу, сдвинув брови.
Она подобострастно кивнула, а начальник продолжил:
— Тогда мы сможем заменить копию, — он возбужденно постучал пальцами по столу, — перед отправкой в Москву.
— А разве экспертизу будут делать не у нас?
— После такого скандала картину отправят в Третьяковку! Мы, — он вдруг сорвал со своей шеи «бабочку», — потеряли доверие! Ты меня поняла?
— Поняла, — растерянно пролепетала Пучкова.
— Что поняла? — спросил Тельманов, не глядя на неё.
— Найти эту «Пастушку», чтобы экспертиза показала, что полотно написал сам Огюст Лепаж!
— Эх, если бы она нашлась, — исполняющий обязанности директора Департамента культуры мечтательно улыбнулся.
— Представляю, как тогда опозорится наша достопочтенная Светлана Юрьевна и сядет в лужу, — потирая руки, усмехнулась Пучкова, изо всех сил желая угодить начальнику.
— А пока мы в луже, — раздраженно подметил чиновник, доставая из верхнего ящика своего письменного стола курительную трубку, — и, чтобы нам вылезти из нее чистенькими, давай, Елена, срочно дуй в отдел кадров картинной галереи, перепиши всех сотрудников за последние десять лет! И чтоб сегодня список был у меня на столе!
— Антон Эдуардович, а если не найдем картину? Может, ее уже и в городе нет, а? — Пучкова уставилась на начальника.
— Поэтому и надо быстро проверить! А времени у нас, — он автоматически глянул на настенные часы, — очень мало!
— Мчусь! — раболепно ответила Леночка и почти бегом направилась к двери.
— В списке должны быть адреса проживания всех сотрудников и паспортные данные! — крикнул он ей вслед.
Помощница оглянулась и активно махнула головой.
Когда Антон Эдуардович опять остался один, он медленно раскурил трубку, потом достал из кармана сотовый телефон и задумчиво посмотрел на экран. Тельманов подумал:
«А может, стоит позвонить одному старому знакомому и рассказать о том, что случилось сегодня в областной картинной галерее?»
Что тому это будет интересно, в этом Тельманов ни на секунду не сомневался. Или, все-таки не спешить и подождать Пучкову с информацией о сотрудниках?
Антон Эдуардович усмехнулся своим мыслям, сделал глубокую затяжку и сунул мобильник в карман.
На следующий день небо заволокло серо-фиолетовыми тучами с самого утра. Дождь, не переставая, монотонно стучал по асфальту и крышам домов. Прохожие, сутулясь, прятались под зонтами. Они небрежно шлепали по лужам, суетливо обгоняя друг друга. Пасмурная погода будто отражалась на лицах людей: они были унылые и недовольные. Когда Симонова поднялась по ступенькам на студию, то обнаружила, что даже в курилке никого нет. Юля вошла в редакторскую и, поставив раскрытый зонт в угол, направилась к своему рабочему столу.
— Юль, тебе только что звонили из профсоюза, — Лева Рыбин поправил очки на переносице и положил ей на стол сложенный вдвое лист, — вот, я записал для тебя информацию.
— Лева, спасибо! — Симонова благодарно кивнула коллеге и раскрыла листок, — Опять совещание в профкоме, — безрадостно пробурчала она.
— Ты давай не ворчи! — засмеялся Рыбин, — Коллектив поручил тебе такую ответственную работу!
— Кстати, подруга, — раздался голос с соседнего стола, — я собираюсь в наш ведомственный санаторий на Новый год. Выбьешь мне путевочку?
— Пиши заявление, — Юля с улыбкой посмотрела на Настю, — уже пора: остается чуть больше двух месяцев!
— Я-то напишу, — усмехнулась коллега, — а вдруг, не дадут?
— Дадут, — уверенно кивнула профорг.
— Слушай, а, может, вместе рванем?
— Нет, на море надо ехать, чтобы купаться, а не в бассейне барахтаться, — Симонова махнула рукой и задумчиво добавила, — я лучше летом поеду, поплаваю и косточки погрею.
— Ясненько.
— Когда напишешь заявление, положи мне на стол!
На летучке главный редактор самодовольно сообщила, что сюжет Симоновой о подмене картины в областной галерее прошел с успехом и наделал много шума.
— А все потому, — закончила пафосную речь Карина, — что наш канал — самый независимый и демократичный!
— Тоже мне, независимый, — ехидно шепнул Николаев в самое ухо Юле, — попробовала бы она критиковать руководство «Нефтегазмета», который финансирует нашу контору!
— Точно, — подмигнула она в ответ.
— А мне этот материал не понравился, — раздался недовольный голос Ангелины Владимировны.
— Чем? — мельком глянув