- И для начала решила напиться, да? - перебил он меня.
- Чего??? Да я, между прочим, вообще почти не пью! Просто у меня желудок слабый! - возмущение бурлило во мне кипятком и выплёскивалось через край. Незаслуженное обвинение! - Я выпила только два бокала, Адем!
- Это ты маме или Назлы рассказывай. А мне не ври, Саша! Какая ты взрослая? Ты маленькая, избалованная девчонка, требующая хорошей трёпки. И, пока ты живёшь в моём доме, будешь следовать обычаям и правилам этой страны и нашей семьи!
- Останови!
- Почти приехали.
- Останови, Адем! - крикнула я так, что сама чуть не оглохла. Голова кружилась, к горлу поступала тошнота. Я уже не понимала, от чего мне стало так дурно - от тряски по каменистой дороге или от его слов. И чем вызваны эти слёзы в глазах - выпитым алкоголем или пустыми обвинениями, тоже не ясно.
Он, наконец, припарковался у обочины и разблокировал двери.
Ноги подкашивались. Я скинула обувь и ступила на густой ковёр из влажной травы.
- Саша! Ты куда собралась? - Адем догнал меня и удержал за плечи. Видимо, последние силы я потратила на то, чтобы смахивать его тяжёлые лапищи, потому что желудок тут же передумал выворачиваться. Я сделала короткий, полусухой плевок и, задрожав всем телом, повисла на руках братца.
- Кажется, я отравилась, Адем... - прошептала я и прикрыла глаза, балансируя где-то между сном и явью.
- Ладно, поехали домой. Там разберёмся.
Оставшиеся десять минут дороги я полулежала на пассажирском кресле и постанывала от резей в желудке.
- Я не буду никому подчиняться... Ни перед кем отчитываться... - новая волна боли и: - Ты ничего не знаешь обо мне, чтобы такое говорить... Совсем ничего...
- Но ты же мне расскажешь, правда, Саша? Я очень хочу знать.
- Нет! - вытолкнула я из себя и отвернулась к окну.
* * *
Меня всё ещё тошнило. Меньше, но всё же... Комната плыла перед глазами, растекалась, как капля акварели на мокром листе. И лежавший рядом со мной силуэт тоже растекался.
- Адем? - я резко села и голову понизило острой болью. А над кроватью точно не появилась полка? Такое ощущение, будто ударилась. - Что ты тут делаешь, извращенец?
- Вижу, что тебе уже лучше. - Расцвёл он в белозубой улыбке, склонившись надо мной. - Ночью ты не называла меня ни дураком, ни извращенцем...
- А что я делала? - взгляд под одеяло - на мне всё та же одежда.
- Стонала и жарко прижималась ко мне... - глубокий, завораживающий бас взбаломутил внутреннюю дрожь.
- Пиз... Врёшь!
- Не в том смысле, что ты подумала, маленькая хулиганка. Уже обрадовалась, а?
- Да пошёл ты! Много чести для таких, как ты! - эти фразы были просто выплюнуты. Слишком резко, слишком быстро. И черезчур громко для моей раскалывающейся головы. В ушах зазвенел самый настоящий школьный звонок.
- Вот теперь я узнаю свою Сашу!
Свою? А у тебя ничего не треснет, красавчик?
- Это всё, конечно, замечательно, мило, ми-ми-мишно и тому подобное... Но объясни мне на милость, какого хрена твоя наглая задница делает в моей постели?
- Сидит.
Нет, он решил меня доканать!
- Я говорю: с какой целью Вы, мой любезный, присутствуете в моей кровати?
- А это у тебя надо спросить. - Криво усмехнулся братец.
- Чего?
- Сама попросила остаться. Наверное, чтобы поизголяться и отомстить, вынудив убирать за тобой тазики.
Твою ж мать!
- Прости.
- Но, ты знаешь, мне даже польстило. Я предлагал позвать Садыку, но ты так настаивала...
- Да иди ты! - я треснула Адема по руке и занырнула головой под подушку, как страус. Прячась не то от стыда, не то от желания придвинуться ближе и положить голову на обнажённую грудь братца.
- И ты меня прости... Что засомневался в твоих словах. Да и вообще наговорил ерунды... Ты ведь и правда отравилась, Саша! - он легонько коснулся моей спины, прикрытой футболкой, и кожа в этом месте вспыхнула. Будто, произошла химическая реакция.
- Примешь в знак извинения экскурсию в музей игрушек?
- В музей игрушек, правда? - загорелась я, наконец вынырнув из своего укрытия.
- Правда, правда, - довольно заулыбался он, поднимаясь на ноги. - Только искупаюсь, посплю часа два и поедем. А то мне кажется, что я насквозь пропах блевотиной.
- Да пошёл ты! Пошляк! - снова выдала я, скривившись ему в спину.
- Извини, просто хотел удостовериться, что тебе точно стало лучше.
Что ты! Остряк!
- Эй, Адем! - окликнула я, когда он был уже в дверях. - Я надеюсь, ты не залезал под одеяло с ногами? А то вдруг у тебя грибок? Мне уже одних твоих носков в прошлый раз хватило.
Я задержала дыхание в ожидании ответа. Вопрос, лежал Адем со мной под одеялом или поверх, мучал меня с самого момента пробуждения.
- Поверх. - "Зацвёл" он, как будто читая мои мысли. - Но как только вылечу грибок, обещаю, что лягу под, не переживай.
Последняя фраза просто убила, обдала жаром. Щёки запылали костром, а моя хулиганская улыбка сползла на нет. И, как я понимаю, перелетела на его бессовестные губы.
Адем прикрыл дверь, а его грохочущий смех ещё долго отдавался в моей голове тупой болью.
Глава 13
| АДЕМ |
Насчёт поспать я, конечно, погорячился. Вряд ли удастся. А вот душ придётся очень кстати. И это ни в коем случае не связано с тем, что я сказал Саше...
Сегодня ночью она была другой. Не той, готовой атаковать в любую секунду несносной девчонкой. Как не была и непокорной Александрой, бьющей по моим нервам, как по гитарным струнам. Проверяющей их на прочность своей дикой игрой.
Этой ночью Саша была беззащитной и уязвимой, нуждающейся в моей заботе. Даже и думать не хочу, что могло с ней случиться в клубе в таком состоянии, не приедь я и не забери её. Тот парень так и тёрся вокруг, выслеживал, как шакал, поджидал, чтобы напасть на легкодоступную добычу.
Глупая девчонка! Ветреная, бестолковая! Но всё же... Сегодня она меня настолько поразила, что я не стал звать Садыку, а остался сам за ней ухаживать. Не хватало, чтобы ещё до мамы дошли слухи о состоянии сестрёнки Назлы. А ведь подумала бы не то! Как и я поначалу.
Полночи Сашка меня трогала своей беспомощностью и тихими посапываниями. И... трогала руками, чёрт побери!
Жалась во сне пылающим телом, прикасалась горячими ладошками к груди, плечу и постанывала.
Боже! Я не дурак, чтобы решить, что шумные вздохи больной это стоны другого характера. Не дурак, чтобы принять её нежные