– И ничего мы не проиграем! – возмутился Вийт. – После перерыва команды должны поменять местами, теперь солнце будет светить им в глаза! – дедуктивист стянул через голову фиолетовую накидку. От его льняного спортивного комбинезона валил пар.
Истопник протянул хозяину кружку чая. Тот повесил на плечо полотенце и стал мелкими глотками пить.
– Бланки нашёл окаменелую черепную кость, на которой видны следы вибрисс[1], – проговорил Фирс, указав на дагеротипный снимок посреди статьи. – А это значит, что ископаемое животное, во всём остальном пресмыкающееся, было покрыто шерстью, – истопник пожал плечами. – Но ты знаешь Бланки, начав с палеонтологических древностей, он сразу же съехал на язвы нынешнего общества. Он пишет, что человечество лет двести назад на полном ходу врезалось в озеро мёда. И это нужно расследовать! Почему бы, мол, нашему захваленному Вийту не заняться этим делом!
Дедуктивист хмыкнул.
– Такого я ещё не слышал.
Он допил чай, отдал кружку помощнику и стал приседать, готовясь к следующему чакку.
– «Развитие науки и общества на протяжении всего XVIII века шло с каждым днём всё быстрее, – стал читать Фирс. – Было сделано множество открытий, множество изобретений. Люди начали смотреть на себя и на окружающий мир другими глазами. Казалось, следующее, XIX, столетие станет триумфом прогресса, но внезапно скорость развития резко упала. В XXI веке человек в целом живёт так же, как и двести лет назад. Мы легко могли бы приспособиться к какому-нибудь 1825 году, если бы там оказались, а житель того года – к нашему 2025-му».
– И что в этом странного? – буркнул Вийт. Он перешёл к прыжкам на месте. – Так всегда было. Разве человек из 1025 года не смог бы жить в 825?
– Да, но разве узнал бы свой мир житель 1825 года, окажись он в 1625? И наоборот?
Сыщик пожал плечами и принялся поочерёдно подтягивать колени к груди.
– А почему Бланки назвал всё это «озером мёда»? – спросил он. – Из-за того, что ноги вязнут и быстро двигаться невозможно?
– Да, – кинул Фирс. – А ещё потому, что жизнь в течение последних двух столетий была на удивление благополучной. После потрясений Великой французской революции и наполеоновских войн цивилизованный мир более не знал разрушительных бунтов и крупных вооружённых конфликтов. Всё тихо и спокойно, как в меду.
– Ну, это он преувеличил, – хмыкнул Вийт. – А как же нищие, беспризорники, эпидемии гриппа и чахотки, голодающие, луддиты, анархисты, социалисты, ретроградисты? Вена вон опять отозвала посла из Пруссии! Всего этого Бланки не заметил? А происходящие ежедневно открытия и изобретения!..
Они бы, наверное, продолжали этот разговор, и Вийт, в конце концов, всё-таки заинтересовался бы загадкой, но тут детектив, искавший достойный пример в подкрепление своих слов, не ко времени вспомнил об одном недавнем изобретении:
– Ты, например, слышал о зажигалке? Поразительно!
Истопник мгновенно поддался очарованию неведомого приспособления и позабыл о человечестве.
– А давай!.. – Фирс всем телом обернулся к детективу. – А давай купим себе такую! Прямо с утра завтра заскочим к ювелиру Кейстуту! Если у него нет, то нет ни у кого!
– Плачу я, а пользоваться будешь ты? – хмыкнул Вийт.
Тут товарищи заметили трёх очаровательных молодых женщин, направлявшихся к ним, и статья Бланки была позабыта окончательно.
Дамы по юнге-моде этого сезона были одеты в платья, из-под которых то и дело легкомысленно мелькали туфельки. Да что там туфельки! Если не пожалеть времени и понаблюдать за бунтарками, то можно было заметить даже щиколотки! Женщины перешёптывались и смеялись, загораживаясь от друзей белыми бумажными парасолями.
Фирс пригнулся в поклоне. Вийт поспешно стал приводить волосы в порядок, но понял, что ничего не получится, и склонил в приветствии голову.
– Ах, барон! Как мужественно вы играете! – воскликнула одна из молодых женщин. – Газеты пишут, что вы вчера едва не погибли в схватке с преступностью! Это было бы так досадно!
– Невозможно, госпожа Бук! – галантно улыбнулся сыщик. – Разве мог я обмануть ожидания товарищей по команде! Сегодня ведь важнейшая игра!
– Я так и думала! – молодая женщина повернулась к подругам, и те почему-то снова рассмеялись.
– Кок-бору! – донёсся с середины поля крик ампира. – Одна минута до начала следующего чакка! Игроки, в центральный круг!
Появился конюх, ведя за собой свежего жеребца, не того, на котором Вийт играл в предыдущем периоде.
– Простите, милые дамы, – вновь поклонился женщинам дедуктивист.
Он подобрал с земли свою фиолетовую накидку и принялся натягивать на себя.
– Барон, вы ведь помните о приглашении на завтрашний бал? – поспешно заговорила госпожа Бук. – Мы с мужем будем счастливы вас видеть! С вашим верным помощником, конечно!
– Пренепременнейше будем! – кивнул Вийт. Он надел на голову шлем, затянул ремешки, подошёл к коню и легко вскочил в седло. – Пренепременнейше!
Сыщик Вийт и дело о белом сапфире царя Дария,
или Глава 1, в которой холодная логика острейшего ума противостоит жезлу, змее и сосуду с кармической жидкостью. Сыскной надзиратель Вийт оказался втянут в спиритический сеанс, один из тех, которые граничат с преступлением, а может, и являются таковым!
На подступах к речной пристани шумел ночной город Володи́мир, прекрасный и блистательный Володимир, Володимир, залитый светом газовых фонарей, охваченный лихорадкой бесчисленных балов, разгорячённый театральными представлениями. Повсюду был пар – гудели паровые экипажи, жужжали паровые подъёмники, стучали паровые телеграфные аппараты, стрекотали паровые афишные тумбы des Colonnes Morris[2]. Пар клубился, струился, растворялся в прозрачном ночном небе. К нему примешивался угольный выхлоп рейсового дирижабля – летательный аппарат товарищества «Лодими́ръ» как раз заходил на посадку на Северный вокзал. От идущей по реке баржи с гиппопотамами веяло свеженарезанными лимонами. Где-то на невидимой отсюда площади Успенского собора под вжики метлы дворника и верещание забытых туристов пел незатейливую песенку о чудесной Фарной улице шарманщик.
Сыскной надзиратель Вийт, тяжело опираясь на трость, спустился по уходящим под воду ступеням набережной к реке Луге. Его мужественное лицо всё ещё покрывали многочисленные царапины, оставшиеся после утренней схватки с противниками, о которых детектив предпочитал газетчикам ничего не говорить.
Верный помощник Фирс, внешность которого также пострадала, помог сыщику забраться в арендованную лодку.
– Ненавижу, когда ты назначаешь дуэли на полночь! – говорил истопник.
Детектив пожал плечами. Он был в парадном полицейском мундире, при сабле и шпорах. Правая рука у него висела на перевязи, левую щиколотку защищала толстая белая повязка.
– И вообще, зачем ты попадаешься мужьям любовниц! – продолжал Фирс, ловко орудуя вёслами. – А уж если попадаешься, то мог бы по крайней мере научиться парить в воздухе, когда тебя выбрасывают из окон! Не всюду так удачно растут деревья!
Подгоняемая сильными гребками лодка стремительно неслась по воде. Её тёмный силуэт летел сквозь вздымавшиеся речные волны, вопреки запретным знамениям на бакенах, наперекор встречному ветерку…
Впереди, в лунной дорожке, рос поджидавший её