Уорнер взбешен.

Я сильно опоздал, и он ждет меня внизу, в конференц-зале, сидит на жестком стуле, словно кол проглотил, и пялится на стену.

По дороге вниз я ухватил кекс и теперь быстро вытираю рот, чтобы уничтожить все улики. Я не знаю, как Уорнер относится к кексам, однако чувствую – не очень.

– Эй? – говорю я запыхавшись. – Что я пропустил?

– Это моя ошибка. – Он обводит рукой комнату, даже не смотрит на меня.

– Твоя ошибка, понятно, я уяснил, – быстро соглашаюсь я, – так, чтобы уточнить… а о чем мы говорим?

– Об этой… – Он наконец смотрит на меня. – Об этой ситуации.

Я жду.

– Моя ошибка… – повторяет он и делает театральную паузу, – думать, что я могу положиться на тебя.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза.

– Хорошо, хорошо, успокойся. Я уже здесь.

– Ты опоздал на целых полчаса.

– Ну, брат.

Вид у него внезапно становится усталым.

– Дети Верховных главнокомандующих Африки и Южной Америки уже здесь. Ждут в соседней комнате.

– Да? А в чем дело? – удивляюсь я. – Что от меня-то нужно?

– От тебя нужно твое присутствие, – резко отвечает он. – Не знаю наверняка, зачем они приехали, но, судя по всему, надвигается война. Подозреваю, они здесь, чтобы шпионить за нами и докладывать своим родителям. Те прислали их сюда, вроде как они – мои товарищи. В память о прошлой дружбе. Наверное, думают, что нам, молодым, с ровесниками будет проще. В любом случае, по-моему, нам лучше предстать единым фронтом.

– А Джей?

Уорнер поднимает взгляд. Кажется, будто его стукнули, и в его глазах мелькает что-то похожее на боль. Я только моргнул, а он опять как статуя.

– Нет, – говорит. – Еще не видел ее. И в наших интересах, чтобы они пока о ней не знали. – Он замолкает. – А где Касл? Он тоже здесь нужен.

Пожимаю плечами.

– Я думал, он уже спустился.

– Я видел его секунду назад. Пойду за ним.

– Заметано. – Я падаю в кресло.

Уорнер подходит к двери и, поколебавшись, останавливается. Медленно оборачивается ко мне.

– Ты снова потерпел неудачу.

– Что? – Я удивленно таращусь на него.

– В любви. Ты снова потерпел неудачу на любовном фронте. Из-за этого опоздал?

Я чувствую, как кровь отливает от лица.

– Какого черта, как ты узнал?

– От тебя разит. – Он кивает на меня. – Ты просто испускаешь запах страдания покинутого любовника.

Я в изумлении пялюсь на него. Даже не знаю, стоит ли отрицать.

– Назира, да? – уточняет Уорнер.

Взгляд у него невинный, никакого осуждения.

Заставляю себя кивнуть.

– Она отвечает взаимностью?

– Откуда, черт побери, я могу знать? – Я зло смотрю на него.

Уорнер улыбается. За все утро – его первая человеческая эмоция.

– Подозревал, что она может тебя выпотрошить. Хотя, признаюсь, думал, что она воспользуется ножом.

– Ха! – Мне совсем не смешно.

– Будь осторожен, Кишимото. Считаю необходимым предупредить тебя, что она смертоносна, ее так воспитали. Я бы ее избегал.

– Здорово. – Я в отчаянии обхватываю голову руками. – Чувствую себя просто замечательно. Спасибо за поддержку.

– Тебе следует также знать: она что-то скрывает.

– Что? – Я поднимаю голову.

– Точно не скажу, но чувствую: она что-то скрывает. Пока не знаю что. Просто советую тебе поступать осмотрительно.

Внезапно я чувствую себя больным, меня охватывает паника. Я вспоминаю намеки Назиры. Что же она хотела мне сказать прошлым вечером? Что она может сказать сегодня?

И тут меня озарило.

– Погоди, – хмурюсь я. – Совет перед свиданием?

Уорнер наклоняет голову. Снова мелькает улыбка.

– Услуга за услугу.

Удивленно смеюсь.

– Спасибо, старина. Благодарю.

Он кивает.

Потом изящным жестом открывает дверь и закрывает ее за собой. Уорнер двигается как принц. И одет как принц: начищенная до блеска обувь, безукоризненный костюм и в тон ему рубашка.

Я вздыхаю, во мне растет раздражение.

Завидую ли я? Да, черт побери, я завидую.

Уорнер всегда предельно собран. Он всегда холоден и спокоен. У него ясная голова. Он не лезет за словом в карман. Спорю, у него никогда никаких проблем с девушками; не то что у меня. Ему не стоит никакого труда, ч…

Ух ты!

Я – болван!

Не понимаю, как я мог забыть, что буквально вчера его бросила девушка. Я тому свидетель. Я видел, что было потом. Уорнер в приступе панической атаки рыдал на полу.

Тяжело вздыхаю и обеими руками ерошу себе волосы.

Уорнеру тоже не везет в отношениях, как и мне. Это и утешает, и огорчает. Выходит, с Назирой у меня – никаких шансов.

Как же ненавижу всех и вся!

Ждать мне Уорнера и Касла еще минуты две, и я вытаскиваю из кармана кекс. Нервно ем, отрываю огромные куски и не глядя бросаю в рот.

Когда вошел Касл, я чуть не подавился кексом, просипел ему коротко: «Привет». Касл нахмурился, явно осуждая мое поведение, что я предпочел не заметить. Машу рукой и пытаюсь проглотить остатки кекса. На глаза наворачиваются слезы.

Заходит Уорнер, закрывает дверь.

– Почему тебе непременно надо есть как свинья? – хамит он мне.

Я хмурюсь, пытаюсь возразить, он жестом руки меня останавливает.

– Не смей ничего мне говорить с набитым ртом!

Я, давясь, проглатываю остатки кекса. Прокашливаюсь.

– Знаешь что? Достали уже твои шуточки на мой счет. Нечестно.

Уорнер пытается возразить, я его обрываю.

– Нет. Я не ем как свинья. Просто я всегда хочу есть. Поживи-ка пару лет, голодая до смерти, вот тогда сто раз подумаешь, прежде чем насмехаться над моей манерой есть, ясно, засранец?

Поразительно, как быстро и неуловимо меняется лицо Уорнера. Сжатых челюстей нет как нет, складки между бровями – тоже, только глаза метнули молнию.

Он поворачивается четко на сорок пять градусов от меня. Голос звучит официально.

– Нас ждут в соседней комнате.

– Я принимаю твои извинения, – отвечаю я.

Уорнер опять глядит на меня. Отворачивается.

Касл и я вслед за ним выходим из комнаты.

Ладно, может, я чего-то и не понимаю, только мне эти ребята не кажутся такими уж страшными. Там близнецы – юноша и девушка, они бегло говорят между собой по-испански. И