— Тебе все популярно объяснили, она ведь медик, да? Помнишь, что с мужчинами бывает на подъеме, когда нахлынет…
— Так ты же сколько крови потерял! — Сашка уворачивалась, шутила, и напряжение понемногу спадало. — Неужели осталось чему приливать?
— Нам хватит, — и снова шепот и поцелуи, отключающие разум.
— Подожди, — Саша опять ускользнула и повернулась спиной, потому что иначе не смогла бы и слова выговорить, но он прижался сзади, и теперь очень хорошо ощущалось, какой хлипкой преградой оказалось полотенце. — Ты даже не сказал, как тебя зовут.
Он вернул ее назад и навис, упираясь в подоконник так, что пришлось влипнуть спиной в стекло.
— Я достаточно впутал тебя в эту историю. Чем меньше ты будешь знать, тем будет лучше, я не хочу, чтобы у тебя из-за меня начались проблемы. Я связался с человеком, которому могу доверять, и скоро уйду. Потом я сам тебя найду. Я найду, ты же видишь, что притягиваешь меня, как магнит железную болванку.
Сашка распахнула глаза от удивления. И он ее с магнитом сравнивает! Канцелярская скрепка и железная болванка — шикарная парочка!
— Я тоже не знаю, как тебя зовут, ты не признаешься! — тем временем мурлыкал этот Железный человек ей в волосы, и тогда она сказала.
— Эй.
— Что? — не понял и на миг отстранился.
— Меня зовут Эй, — сказала Саша, он разглядывал ее удивленно, а потом начал смеяться и целовать ей шею, а она только выгибалась, подставляясь под настойчивые губы.
— Моя сказочная Эй! Какая же ты сладкая!..
Одной рукой он сжимал бедро, а второй затылок, и целовал ее с тем неистовством, которое предвещало настоящий грозовой ураган, а она пропускала сквозь пальцы его волосы и позволяла себя целовать, прогоняя все сомнения и захлопывая за ними последнюю дверцу. Бронированную, запирающуюся на ключ. Два ключа, как в хранилище...
— Эй, — он прикусил мочку уха, а затем шею, и Саша против воли издала короткий стон, чувствуя, как напряглись мышцы обволакивающего ее тела, — если что, останавливай меня сейчас. Потом уже все…
Она обхватила его лицо ладонями и всмотрелась в глаза, помутневшие от желания. «У меня, наверное, такие же». Стянула с его бедер полотенце и бросила на пол, а затем подалась к нему всем телом. Теперь он застонал, врываясь поцелуем, приподнял здоровой рукой и понес в спальню, а она обвила его шею, не разрывая поцелуй, и отпустила только, когда его тяжесть вдавила ее в прохладу простыней.
***
Саша так и не смогла уснуть, как ни старалась. Лежала с закрытыми глазами, прижатая спиной к груди своего Робин Гуда, и слушала, как он мерно дышит, уткнувшись ей в затылок, и снова жалела об остриженных волосах. А потом осторожно повернулась к нему.
Он спал, и во сне его лицо было совсем другим, разгладилась морщинка между бровей, губы не сжаты в линию. Как ночью, когда блуждали по ее телу… Она невольно вздрогнула от пробежавшей по телу дрожи и положила голову на подушку, продолжая рассматривать его лицо. Провела кончиками пальцев по лбу, очертила скулу, прикоснулась к губам и мечтательно вытянулась, вспоминая ощущения, вызванные их прикосновениями. Следы от этих губ, словно метки, до сих пор горели по всему телу.
«Тебя что, специально под меня делали?» — вспомнилось, как он выдохнул вместе со стоном и сбитым дыханием, осторожно опускаясь на нее, когда схлынули первые волны охватившего их безумия. А она вытирала ладонью с его лба крупные капли и гладила влажную спину, все еще вздрагивая от отголосков их совместного и головокружительного финала.
От этих воспоминаний кровь прилила к щекам, а по позвоночнику побежали холодящие струйки. Он был хорошим и умелым любовником. Наверное. А для нее он стал потрясающим. И единственным, потому что сравнивать его со Стасом Саше казалось просто смешным.
Сашка помнила наставления более опытных подруг, что обсуждать «бывших» в постели с мужчиной — последнее дело, но Робин Гуд в считанные минуты вытащил из нее историю о Стасе, пока она приходила в себя, устроившись на его здоровом плече.
Нет бы помолчать, но Саша, пряча глаза, попыталась объяснить ему, что опыта у нее совсем никакого, чудес ему от нее ждать не стоит, поскольку ничего она не умеет. Ей так хотелось чем-то удивить его, а правильнее было бы сказать удержать... И так и не поняла, отчего сузились его глаза, и ее искушенный и опытный любовник опрокинул ее на спину, навис сверху и резко спросил:
— Это какое же животное тебе внушило, что ты такая неумелая? И что ты кому должна?
Пришлось объяснять, что никакое он не животное, он ее первый мужчина, который все время повторял, что отстутствие опыта дело поправимое, она обязательно научится, ведь прошло так мало времени…
— И сколько ты жила с этим убожеством?
А когда выяснилось, что Саша три месяца встречалась со Стасом, из которых вместе они прожили два, и уже месяц она живет одна, резко подмял Сашку под себя и сказал странным голосом, при этом глаза его в одночасье стали злыми и колючими.
— Так это я всего лишь на четыре месяца опоздал? — уперся лбом ей в плечо, а затем поднял голову, большим пальцем провел по губе и добавил, наклоняясь все ближе: — Запомни, ты никому ничего не должна. Никому. Это я тебе должен… Эй… Моя Эй…
А потом они просто с ума сошли. Саша даже пальцы на ногах поджала, когда перед ней промелькнули картины, где она видела себя будто со стороны. Разве она способна на такое? Разве она могла так извиваться, стонать, впиваться в его шею и плечо, царапать спину? Это же в любовных романах такое любят писать, она уж точно считала себя на такое неспособной.
Стас тот ее вообще фригидной считал, и Сашка с ним даже соглашалась. Хотя в глубине души понимала, что она его просто не любит, и никогда никого не любила. Влюбиться ненадолго — да, поцеловаться — пожалуйста. А потом проходило некоторое время, и избранник казался уже не таким привлекательным, а потом и вовсе начинал тошнить…
Стоп! — она даже приподнялась на локте, — это что же получается, она влюбилась в Робин Гуда? В парня, который еле живой неделю назад вломился к ней в машину? Она ведь не знает, кто он, откуда он, как его зовут, в конце концов! Когда он успел вломиться в ее сердце?
Сашка провела рукой по темным волосам и снова погладила его по лицу.
— Я тебя люблю, — прошептала спящему на