Он поплелся через кузницу к маленькому колодцу снаружи, в котором Бердон набирал воду для того, чтобы остужать готовые изделия. Он вытащил ведро и после секундного колебания опрокинул ледяную воду себе на голову. Его туника и штаны промокли насквозь, но, учитывая то, что они все еще были покрыты кровью с прошлой ночи, это даже к лучшему. Облившись еще несколько раз и как следует потерев себя пемзой, Флетчер вернулся в кузницу, дрожа и прижимая руки к груди.
— Иди сюда. Давай-ка поглядим на тебя. — Бердон стоял в дверях своей комнаты, свет очага освещал его длинные рыжие волосы. Он был, ни много ни мало, самым крупным мужчиной в деревне, долгие часы работы с металлом в кузнице наградили его широкими плечами и бочкообразной грудью. Рядом с ним Флетчер, который и так был невысок и жилист для своего возраста, казался еще меньше.
— Так я и думал. Тебе надо побриться. У моей сестры Герлы усы и то гуще. Избавься от этого пушка, пока не сможешь отрастить нормальные усы, как у меня. — Бердон сверкнул глазами, подкручивая свои рыжие усы, которые топорщились над седой бородой. Флетчер понимал, что он был прав. Сегодня прибывали торговцы, а они часто привозили с собой своих городских дочерей в длинных плиссированных юбках и с завитыми волосами. Хотя он по горькому опыту знал, что они будут воротить нос от него, все же не помешает выглядеть прилично.
— Иди уже. Я приготовлю вещи, которые ты сегодня наденешь. И никаких возражений! Чем профессиональнее ты будешь выглядеть, тем лучше будет идти торговля.
Флетчер потащился назад в леденящий холод. Кузница располагалась прямо рядом с деревенскими воротами, деревянный частокол заканчивался всего в нескольких футах от задней стенки комнаты Флетчера. Зеркало и небольшой умывальник валялись неподалеку. Флетчер достал свой нож для срезания шкуры и сбрил тонкие черные усы, после чего принялся разглядывать свое отражение.
Он был бледен, что было неудивительно так далеко на севере от Гоминиума. Лето в Пэлте было недолгим, с несколькими короткими, но счастливыми неделями, которые он проводил с другими ребятами в лесу, ловя руками форель в реке и жаря на огне лесные орехи. Только в этот период Флетчер не чувствовал себя чужаком.
У него были жесткие черты лица, с острыми скулами и темно-карими слегка впалыми глазами. Его густые черные волосы в беспорядке торчали в разные стороны, Бердон их буквально срубал, когда они становились слишком непослушными. Флетчер знал, что он был не уродлив, но он также не был и красив по сравнению с богатыми, упитанными парнями с румяными щеками и светлыми волосами, населявшими деревню. Темные волосы редко встречались в северных поселениях; с тех пор, как ребенком его оставили у ворот, Флетчер не был удивлен, что он был непохож на других — это было всего лишь еще одной вещью, отдалявшей его от остальных.
Бердон выложил на его кровать бледно-голубую тунику и ярко-зеленые штаны. Флетчер побелел от сочетания цветов, но проглотил свои комментарии, когда увидел выразительный взгляд Бердона. В день торговли цвета не будут выделяться. Торговцы были хорошо известны своими цветастыми нарядами.
— Я дам тебе одеться, — ухмыльнулся Бердон, выходя из комнаты.
Флетчер знал, что поддразнивания были для Бердона способом проявления любви, так что он не обиделся. Флетчер никогда не был любителем поговорить, предпочитая одиночество. Бердон всегда уважал его личное пространство, даже когда он только учился разговаривать. Между ними были странные отношения — грубоватый, добродушный холостяк и его замкнутый подмастерье — тем не менее, они каким-то образом поладили. Флетчер всегда будет благодарен Бердону за то, что тот приютил его, когда никто другой не захотел.
Его оставили ни с чем, даже без корзинки или пеленок. Только голый малыш в снегу, кричащий во всю силу легких, с наружной стороны ворот. Высокомерные богачи не взяли бы его, а бедняки не могли себе этого позволить. Это была самая суровая зима, которую когда-либо переживал Пэлт, еды было недостаточно. В конце концов, Бердон предложил оставить его у себя, раз уж он был тем, кто первым нашел ребенка. Он не был состоятелен, но у него не было ртов, которые надо было бы кормить, и его работа не зависела от времени года, так что во многих отношениях он был идеален.
Флетчер затаил глубоко внутри ненависть к своей матери, даже не имея понятия о том, кто она. Что за человек оставит свое беззащитное дитя умирать в снегу? Он всегда задавался вопросом, была ли она девушкой из Пэлта, которая не могла или не хотела вырастить его сама. Он часто заглядывал в лица женщин вокруг него, сопоставляя их черты со своими. Он не понимал, почему его это беспокоило. Никто из них не был похож на него.
Прилавок Флетчера, нагруженный сияющими мечами и кинжалами, был уже открыт возле главной дороги, ведущей от ворот вглубь города. И не только его. Вдоль дороги было установлено множество лавок, ломившихся от мяса и шкур. Другие товары также были выставлены на обозрение, мебель, вырезанная из высоких сосен, растущих в Горах Медвежьего Клыка, и серебряные горные цветы в горшках для садов богатых городских домохозяек.
Пэлт также славился кожаными изделиями, их куртки и жакеты ценились выше других за качественную выделку и крой. В этот день Флетчер приглядел одну куртку. Он за год продал большинство добытых шкур другим охотникам и сумел накопить около трехсот шиллингов на эту покупку. Он видел ее в лавке дальше по дороге, хотя Жанет — торговка, которая потратила несколько недель на ее изготовление — сказала ему, что он сможет купить ее за триста шиллингов, только если никто другой не предложит больше до конца дня.
Куртка была великолепна. Изнутри она была выделана пушистым мехом горного кролика, мягким и серым, с вкраплениями светло-коричневого. Сама кожа была насыщенного цвета красного дерева, прочная и гладкая. Она была водоотталкивающей, и ее будет нелегко испачкать или порвать, когда он будет преследовать свою добычу, продираясь через лесные кусты. Застежками служили простые деревянные пуговицы, и еще имелся глубокий остроконечный капюшон. Флетчер уже представлял себя в тепле, несмотря на дождь, пригнувшегося и спрятавшегося с луком наизготовку.
Бердон расположился позади него, рядом с наковальней и грудой подков. Хотя его оружие и доспехи были высокого качества, он придерживался мнения, что можно выручить изрядное количество денег, подковывая вьючных лошадей торговцев, чей долгий путь к отдаленным деревням вдоль Гор Медвежьего Клыка только начинался.
Когда торговцы проезжали мимо в прошлом году,