Вздохнув и чуть задержав дыхание, Эльвира Аркадьевна устало-продленно выдохнула. И только в этот момент, когда она вот так тяжко-безысходно выдохнула, позволив себе непроизвольно выказать свое состояние, стало очевидно и заметно, насколько бабушка устала и испереживалась. И этим своим коротким измученным выражением лица, всего на несколько мгновений прорвавшимся через ее несокрушимую волю, она заставила присутствующих вспомнить, сколько лет их «Железной Бабке», и осознать, как сильно подкосило, сказалось на ней исчезновение сокровища Октябрьских.
В такие моменты, когда та проявляла свою необычайную силу духа и жизненную стойкость, Софья напрочь забывала об их извечном противостоянии, о своих претензиях и обидах (как детских, так и приобретенных позже, в юности) и откровенно гордилась Эльвирой Аркадьевной, нисколько не смущаясь и не скрывая такого своего чувства, отдавая должное мощной личности, этой, без сомнения, неординарной женщине.
– И последнее, – пересиливая усталость, вновь взяв под контроль свои чувства, произнесла Эльвира Аркадьевна. – Дарья, будь добра, принеси мне папку, что лежит на буфете.
Не произнеся ни звука и не изображая мимикой никаких эмоций, Дашка поднялась со стула и, метнувшись к буфету, сцапала с его столешницы обычную синюю канцелярскую папочку. Передала бабушке, вернулась и села на свое место. Так иногда случалось, когда без комментариев и ужимок она проявляла одну из своих ипостасей типа «Даша послушная». Но редко.
– Ярослав Олегович… – начала говорить бабушка, но гость ее мягко перебил:
– Пожалуйста, Эльвира Аркадьевна, просто Ярослав.
– Хорошо, – улыбнулась ему легкой, светской улыбкой Эльвира Аркадьевна, снова взяв под контроль эмоции, и продолжила мысль: – Ярослав. Здесь я собрала некие сведения, которые вам обязательно понадобятся.
Она вытащила два листа из папки и положила их перед Ярославом.
– Здесь я составила что-то вроде генеалогического древа. Вернее, некоторой его части, отметив красным цветом всех, кто присутствует. Большое, полное семейное древо выполнено на панно на стене в библиотеке. Если вам понадобится консультация, обращайтесь к Софье, она главный историк и архивист нашей семьи. А на вот этом листке я отметила время прибытия и убытия всех гостей в те три роковых дня.
– Спасибо, – поблагодарил Ярослав, – это очень предусмотрительно и именно то, что понадобится в первую очередь.
– А сейчас я бы хотела представить вам всех, – озвучила бабушка следующий пункт своего продуманного до мелочей плана. – Итак, начнем справа: Евгения Андреевна, – указала она на сидевшую возле нее по правую сторону стола женщину. – Жена главы рода и хозяина усадьбы Павла Егоровича. Алексей Антонович, мой сын, – показала плавным жестом руки на сына, сидевшего следующим за Евгенией. – Мария Егоровна и ее муж Валентин Константинович, – указала Эльвира Аркадьевна на дочь, после неудавшегося бунта потихоньку севшую назад на свое место и усадившую расстроенного мужа рядом, они занимали места за столом справа.
Хозяйка указала на сидевшую рядом с зятем Валентином Глафиру и замыкавшего левый ряд стола Леонида:
– Моя дочь Глафира Егоровна и ее муж Леонид. Они приехали к нам из Санкт-Петербурга. Теперь по вашей стороне, – улыбнулась она Ярославу и указала на Володю, сидевшего рядом с Ярославом. – Владимир, сын Марии и Валентина, и его жена Елена. Ну, Софью и Дарью вам представлять не требуется, вы знакомы, поэтому двинемся дальше. – И жест в сторону девушки, сидевшей последней на левой стороне стола рядом с Дашкой: – Ну и моя младшая дочь, Анастасия. Вот, собственно, и все собравшиеся гости, – в конце своей представительной речи завуалированно-тонко подсластила хозяйка «послевкусие» неприятного повода для собрания, обозначив статус присутствующих гостей.
– Вот такая у нас гангсто-банда образовалась, – подвела итог бабушкиному представлению родственников Дарья и с ехидцей поинтересовалась у гостя независимого: – И как мы тебе, Ярослав Олегыч, нравимся?
– Не могу ответить на этот вопрос, Дарья, – мимолетно усмехнулся Ладников, – поскольку ни с кем из собравшихся, кроме Эльвиры Аркадьевны, тебя и Софьи Павловны пока не знаком.
– Как вы планируете действовать? – спешно перехватив инициативу разговора, дабы чего больше не учудила младшенькая внученька, поинтересовалась Эльвира Аркадьевна. – Расспросить нас прямо сейчас или после того, как гости отдохнут, приведут себя в порядок и отобедают? – спросила, дипломатично причислив себя к числу опрашиваемых этим своим «нас», еще немного подсластив кислое послевкусие, возникшее у всех собравшихся от ее грубого самоуправства. Типа, «Я с вами и одна из вас, ребята». Все мы в одной лодке!
Все это игра в поддавки, в подчеркивание своей причастности к коллективу, о котором она тут недавно высказывалась не самым лицеприятным образом, и демонстрация ее демократичности. Все прямо по учебнику психологии для топового манагера – мы, мол, одна семья, и я такая же, как вы. Отлично, можно сказать, виртуозно-великолепно освоенное Эльвирой Аркадьевной в бытность ее партийным работником на огромном производстве умение управлять и манипулировать людьми.
Как там говорилось партийным начальством в те времена? Что-то из серии: «Получена установка сверху и поставлена задача, товарищи. И это на нас накладывает, но в то же время требует!»
Ну и все – и все идите выполнять директиву с установкой.
– Да, Ярослав Олегович… – поддержала Глафира, выдергивая Софью из ее очередных язвительных размышлений в адрес бабушки.
Что-то настроение у нее сегодня… все в злой сарказм и критику сваливается. Хотя, честно говоря, есть от чего. Еще как есть! Для начала этот бабушкин вызов с намеком на то, что с папой что-то случилось, потом появление Ладникова – это вообще выше крыши фигня такая… как Дарья говорит: жесткий зашквар! Ага, именно он – зашквар. Будь Софья обыкновенной девушкой и имей она иной характер, ближе к среднестатистическому, нормальному, точно устроила бы бабушке настоящий скандал, послала бы куда подальше, хлопнула дверью и просто уехала назад в Москву. Домой.
Вот только бог дал Софье Павловне сильно не среднестатистический характер, это факт. И истерить она не станет ни при каких обстоятельствах просто потому, что не умеет даже. Так что сидит себе, вникает в ситуацию, внимательно посматривает на собравшихся, слушает и анализирует… И изо всех сил старается не смотреть в сторону Ярослава – спаси господь! – Олеговича и держать эмоции и нервы в жесткой узде.
А Глафира тем временем закончила свою мысль, излагаемую в виде некой подколки, вновь возвращая Софью из ее размышлений в настоящий момент:
– …действительно, хотелось бы знать, как вы планируете действовать? Задачка-то явно со звездочкой, непроста-а-ая-а-а…
– Да