Я проснулась от ярких солнечных лучей, наглым образом светящих прямо в лицо. И это в январе-то! Пришлось открывать глаза и… удивляться. Угораздило меня заснуть прямо в малиннике, причем на малине виднелись листочки и ягодки, и даже лакомившийся дарами природы медведь имелся. Красотища.

Орать не стала. Слишком уж нежданно-негаданно было увидеть лето посередь зимы. Все-таки зря недооценивают сказку про двенадцать месяцев. Ой зря. Сказочка-то, похоже, имеет под собой некую реальную основу.

Медведь чутко прислушался и рванул куда-то в лес, будто учуял нечто, мне недоступное. Зверь, что с него возьмешь? На поляну выехала целая толпа народу. Я было хотела их окликнуть, но передумала. В конце концов, привлекать внимание неизвестных ошивающихся в лесу людей могло оказаться не такой уж хорошей идеей. Велика вероятность нарваться на бандитскую группировку, которой свидетели без надобности. Словом, я решила не выдавать своего пребывания на поляне и, устроившись с максимальным комфортом, понаблюдать немного из-за ветвей малины. Единственное, что напрягало, так это присутствие дубленки и другой зимней одежды. В голове засел мучительный вопрос. Каким образом я оказалась в лесу летом, если я отчетливо помнила, что пила в новогоднюю ночь шампанское в сугробе? Напрашивались две версии развития событий.

Первая. Я сплю в вышеуказанном сугробе, и мне все снится. Вторая — шампанское было паленым, я впала в летаргический сон и продрыхла несколько месяцев. Может быть и третья, более экстрасенсорная, что ли. Я попала в аномальную зону, и месяцы до лета пролетели для меня как один день. Впрочем, возможны и другие варианты. Но будем решать проблемы по мере их поступления. А что-то подсказывало мне, что проблемы будут.

Толпа народа оказалась странно одетой, вооруженной какими-то дубинами (кажется, это называется палицами), мечами, луками и прочей древностью. Кольчуг не наблюдалось, зато присутствовали лошади и телега. К телеге цепями был прикован потрясающий вороной конь. Зверь храпел, пена капала с губ на землю, он порывался ухватить кого-нибудь из обидчиков зубами. Но стальной намордник на корню душил попытки животного отомстить.

Картинка складывалась нелицеприятная. Даже если допустить, что ребята из какого-то клуба исторической реконструкции, то на них по меньшей мере стоило заявить в организацию по защите животных. Уж очень лошадку жаль. Но вмешиваться я пока не стала. Налицо явное численное преимущество противника. Я скинула дубленку и с комфортом устроилась в малиннике. Слава богу, с едой напряга не было. Запаслась на неделю как минимум.

Тем временем на поляне разбили лагерь: натаскали дров, лапника для костра, со дна телеги извлекли огромный котелок модели «мечта людоеда», налили туда водички — похоже, решили сварить себе кашку. Я глядела на подобное поведение широко раскрытыми глазами, искренне ожидая появления лесника словно ангела мщения с двустволкой. Обычно в такую жару жечь костры в лесах запрещено. А эти типы огонь даже кирпичами обложить не удосужились. Но нет, лесник не появлялся. Мой желудок заурчал, напоминая о своей удручающей пустоте. Я осторожно, стараясь не шуметь, извлекла из рюкзака кусок сыра и принялась грызть его, с любопытством наблюдая за находящимися на поляне, как за героями фильма на большом экране.

Из телеги извлекли отчаянно сопротивляющуюся фигурку, так плотно связанную веревкой, что она скорее напоминала сбежавшую из гробницы в Гизе мумию, чем живое существо. Растрепанные золотистые локоны наводили на мысль о принадлежности «мумии» к женскому полу. Хотя… в наш век это вовсе не обязательно. В центре поляны несколько обросших мужиков, отдаленно напоминающих Ивана Сусанина, только в летней форме одежды, деловито устраивали костер. Один из них чиркнул кресалом (я только в кино такое видела, разжечь костер при помощи спичек — максимум, на что я способна) и заботливо раздул огонь. Пламя весело затрещало, над ним ловко наладили вертел, размеры которого наводили на мысль о приготовлении чего-то очень большого. Целую минуту я, выпучив от ужаса глаза, думала, что «мумию» приволокли для некоего ритуального жертвоприношения. Нет, ну ты посмотри, как сатанисты распоясались! Совершенно озверели, гады! Средь бела дня людей в жертву приносят.

Впрочем, вступиться я не успела. Этому помешало сразу два обстоятельства. Во-первых, заросли малинника оказались на редкость густыми, продраться сквозь колючие ветки было не так-то просто. Во-вторых, на поляну выволокли тушу кабана и принялись деловито насаживать ее на вертел. Зрелище, к слову сказать, малоприятное и хорошему пищеварению явно не способствует, но все же лучше ритуального жертвоприношения несчастной «мумии».

Народ, радостно гогоча и переговариваясь на непонятном наречии, принялся поджаривать кабана. Рядом в котелке аппетитно булькала каша. Я же сидела себе в кустах, ловила аппетитные запахи жаркого и пыталась привести в порядок разбегающиеся мысли. На свет божий из рюкзака была извлечена бутылка бордо, еще один кусок сыра (предыдущий как-то незаметно закончился) и колбаса. Ну не сидеть же всухую из-за неприятного соседства со странными личностями.

Ладно, попробую разобраться в том, что все-таки произошло. Последнее, что удавалось извлечь из ошарашенных событиями мозгов, было распитие спиртного в новогоднюю ночь в сугробе под заснеженной елью. Это что же такое получается?! Я полезла в рюкзак за помидором и наткнулась на трубку мобильника. Здорово! Сейчас позвоню в службу спасения — пусть меня спасут. Прямая их обязанность, между прочим. И застыла как громом пораженная… На послушно засветившемся циферблате застыли дата и время: 1 января, 00–00. Обалдеть! Вместе с ошарашенностью и некрасивым отвисанием челюсти пришло запоздалое осознание такого простого, но реального факта — мой мобильник не держит зарядку больше недели, а судя по оставшемуся заряду (пять делений), он продержится еще пять дней.

Что бы это значило? В голову лезла всякая чушь о