— Ну хорошо, — взяла я чужой аппарат. — Давайте вместе подумаем, как нам побыстрее вернуть его владельцу.
Игрушка была очень дорогой даже на вид, особенно по сравнению с пластиковой «раскладушкой», оттягивающей мой карман джинсов. Логотипа изготовителя видно не было, поэтому я решила, что вещь эксклюзивная, сделанная на заказ. Экран мерцал голубоватым светом, под ним выпукло поблескивала только одна кнопка.
— Мы сейчас посмотрим список последних вызовов, — сообщила я классу. — Позвоним по одному из номеров и выясним…
Я вдавила кнопку, экран потух. Упс… Наверное, заряд в батарее кончился.
— Давайте тогда объявление в коридоре повесим, — предложил деятельный Овечкин. — А номер ваш, Дарьиванна, дадим. Чтоб все по-честному было.
Моего согласия никто особо и не ждал. Машенька, чей почерк после небольшого состязания в чистописании был признан самым красивым, аккуратно вывела на листе мелованной бумаги полторы строчки текста. Две проигравших отличницы, Быкова и Попова, ревниво наблюдали за ее действиями. Денис Добрынский, оказавшийся самым рослым мальчиком в классе, сгонял к доске объявлений и, вернувшись, отрапортовал, что задание выполнено. Ну, честно говоря, он не сам вернулся. Через десять минут ожидания пришлось снаряжать спасательную экспедицию. Так что обратно в класс Добрынский вошел под конвоем, неся в горсти с мясом выдранные пуговицы рубахи. За всей этой кутерьмой время урока подошло к концу. К страшной истории про печальную птицу Сирин мы не возвращались.
Дети давно уже разошлись по домам. Коридоры школы опустели. Жанка задерживалась. Я порылась в кладовке, заварила чаю, распечатала пачку песочного печенья и, устроившись за учительским столом, принялась рассеянно перелистывать страницы фолианта. Нет, конечно, про вещую птицу Сирин я читала не впервые. Помнится, в институте нам неплохо преподавали славянскую мифологию. Неля Ивановна, преподаватель увлеченный и увлекающий, рассказывала нам об этом персонаже, чаще упоминаемом в связке с другой райской птицей — Алконостом. Еще я помнила, что Сирин является скорее христианизацией языческого образа русалки или русским вариантом древнегреческих сирен, чьи голоса усыпляли незадачливых моряков. Девы дивной красоты — чувственные, жестокие и смертельно опасные. С какого перепугу Жанка решила осчастливить этой информацией малышей?
Высокий дребезжащий звук заставил меня вздрогнуть. На столе вибрировал найденный мобильный телефон, его экран ярко светился. Я схватила трубку.
— Слушаю!
— Даша? — Свистящий шепот ввинчивался мне прямо в барабанную перепонку.
— Да. Вы прочли объявление и хотите вернуть свою вещь? — Бодрости, которую попыталась подпустить в голос, на самом деле я не ощущала. — Это просто замечательно.
— Завтра. В полночь. В Ирий. Я буду ждать.
— А нельзя встретиться при свете дня? — спросила я абонента.
— Не придешь — пожалеешь.
И разговор закончился. Я подула в трубку и несколько раз энергично ее встряхнула.
— Алло! Алло! Вы еще там? Алло!
Самое обидное, что телефон опять перестал подавать признаки жизни. Я чертыхнулась и замерла. Из коридора слышались тяжелые шаги.
Шарк… шарк… шарк…
По спине побежали мурашки.
Топ… топ… шарк…
Я похолодела, вскочила со стула и вжалась спиной в стопку учебных пособий.
Скри-и-ип… Створка двери медленно открылась. Что-то громадное, неповоротливое приближалось ко мне из коридора.
— Я тебя убью, — сообщила я громадине, шумно выдыхая.
— А ты чего тут сумерничаешь? — спросила Жанка, щелкая выключателем.
Под потолком зажужжали лампы дневного света. Арбузова плавно покружилась вокруг своей оси.
— Ну, как тебе?
Мне стало понятно, почему подруга так задержалась в парикмахерской. Теперь иссиня-черная шевелюра доходила ей до ягодиц, спадая мягкими блестящими волнами. Нарастить такое количество волос — труд титанический. Мастерица Леночка, которая и мне раз в месяц подстригает челку, наверное, сейчас снимает стресс бокалом мартини.
— Эдуард будет сражен, — честно ответила я. — Наповал.
— Я еще и маникюр сделать успела, — похвасталась Жанка кинжальными ногтями. — Так что я во всеоружии.
— Вот и хорошо, — кивнула я, прикинув, что маникюрша Светочка тоже чего-нибудь прихлебывает. — Я тогда на работу, а ты сама кабинет закроешь. У меня там девочка-практикантка сидит, боюсь, не справится. Сейчас клиентура косяком пойдет.
— Ты на такси? — практично вклинилась Жанина в мой монолог.
— Ну да.
— Подвезешь меня до дома. Глупо такую красоту мять в общественном транспорте. Мы с Эдвардом в ресторан сегодня идем.
Я согласилась, что да, глупо. Конечно, мне не очень-то по пути получается, но чего для лучшей подруги не сделаешь.
— А это что такое? — Жанка схватила со стола мобильный. — Новую игрушку себе купила? Или начальство облагодетельствовало?
— Ага, как только директор расщедрится мне на такой подарок, сразу раки начнут на горах свистеть. Твои архаровцы в кабинете нашли. Там где-то Объявление висит… Представляешь, еще мои координаты оставили.
— Да-да, — рассеянно проговорила подруга. — Сейчас мы его снимем. Сама со всем разберусь. Ты-то для школы человек посторонний.
Я проводила глазами блестящий корпус, исчезающий в недрах Жанкиной сумки, и мысленно пожала плечами. Одной головной болью меньше. Теперь пусть этот, с противным шепотом, не мне свидания назначает. Где он встретиться хотел? В Ирии? Если я ничего не путаю, именно так назывался древнеславянский рай, по созвучию с которым могла получить имя вещая птица.
— Жан, — спросила я уже в коридоре, — что за ерунду ты детям для чтения подсунула? Ну, книжку про птицу Сирин?
— Ты, Кузнецова, бестолочь, — поставила мне подруга обычный диагноз. — Я тебя просила с ними беседу о выборе профессии провести. Там и брошюрка по теме на видном месте лежала. А книгу я для тебя лично подготовила.
— А мне она зачем?
— Затем, что пришла пора с твоими пророческими способностями разобраться. Кто скорую смерть нашему трудовику Михалычу обещал?
— Он умер? — ахнула я. — Давно?
Жанка на секунду смешалась.
— Не умер, а в больнице, прокапаться лег. Но все равно… Предсказание-то было?
Я закатила глаза. Когда Жанина усаживается на любимого конька, спорить с ней бесполезно. Сейчас, видимо, в ее «конюшне» поселилась эзотерика.
— Просто ваш Михалыч мне хвастался, что пьет только один раз в день, зато с утра до вечера. А я, во-первых, эту шутку и раньше слышала, только про сантехников, а во-вторых… Цирроз печени в обозримом будущем у него на лице написан. Его уже дети пугаются, когда в коридоре школы встречают. Особенно ежели он с табуреткой наперевес.
— Да он лучшие табуретки в Энске делает! — вступилась Арбузова за честь школы. — И опыт подрастающему поколению передает.
— Опыт?! Это когда он учил пятиклассников рюмки из огурцов выдалбливать? — обличительно спросила я. — Два в одном — и посуда, и закуска. Родительский форум три дня гудел. Вашего Михалыча чудом не уволили.
— А ты, Кузнецова, вместо того чтобы по сайтам шарить, лучше бы… лучше… — Тут фантазия моей подруги иссякла. — Да что угодно было бы лучше!
Мы вышли в фойе. Большая информационная доска, прикрепленная к стене, пестрела объявлениями.
«Кто потирял мабильный тилифон, абращайтесь к Даше Кузнецовой».
И мой номер, аккуратно выведенный недрогнувшей рукой отличницы Васильевой.
— Понятно, — протянула Жанка, сдернув прикрепленный скотчем лист. — Пора проверочный диктант им проводить. Пять ошибок в четырех