— Рот захлопни — затылок надует, — грубо оборвал Леша.
— Алеша, — шепотом позвала Олеся. Леша в одночасье отреагировал на имя, и их с Олесей взгляды пересеклись. Олеся смотрела испытующе, как экзаменатор за долгим молчанием на краткий вопрос. Леша же вглядывался в Олесины глаза с робостью и угодливо ждал следующего зова. Его надежда не была напрасной.
— Алеша, — вновь окликнула Олеся, переходя на более высокие тона. — Мы можем побеседовать?
— Как скажешь, — заулыбался глупой улыбкой Леша. Он поднялся и указал на закрытую дверь спальни 304. — Я подожду на диване, ладно?
— Это ни в какие ворота не лезет, — полыхая гневом, сказала Жанна. Она побагровела и сцепила замок на груди. — Мы, может быть стесняем вас своим присутствием?
— Отнюдь, — спокойно откликнулась Олеся. — Мне скрывать нечего.
— И ему скрывать нечего, правда, Алеша? — Жанна с нажимом произнесла последнее слово. Леша горестно вздохнул, пожал плечами и, передвинув из-за компьютерного стола кресло, выкатил его на середину комнаты, чтобы сидеть напротив Олеси.
— Пожалуйста, Жанна, если ты не боишься услышать очевидное.
Жанна подперла подбородок кулаком и выжидательно вопросила:
— Чего притихли? Внимательно слушаем. Мы же вроде звенья одной цепи, команда? Какие секреты?
— Никогда не ходи в хижину. Сделай это ради меня, — мужественно попросила Олеся. — Я буду безмерно благодарна.
— Ты никогда не отблагодаришь меня настолько, на сколько хотелось бы, — с тоской ответил Леша.
— Тогда просто сделай это ради меня, и всё.
Олеся вновь поймала взгляд Леши, неотрывно ласкающий и безотрадно вдохновленный, питающий неведомые надежды и первая опустила глаза, когда не смогла рассчитаться той же простосердечностью.
— Я и так проживаю проклятую жизнь ради тебя, Олеся.
И оба притихли. В молчании велся разговор. Самый чуткий, задушевный и проникновенный разговор, который доводилось слышать за всю жизнь. Не существовало Жанны, безгласно осуждающей за недосказанности. Не существовало Матвея, ревностно играющего скулами. Не существовало Антона, пойманного врасплох непредвиденными поворотами. Олеся и Леша проживали разговор отдельно от настоящего, настигнувшего, начертанного. Отдельно от безымянного уличного шума, в котором собрались малышовые перекрики, шорох паркующихся машин и щебетание раскрепощенных пташек. Они существовали друг для друга.
Настя рискнула развенчать тишину и сказала полушепотом:
— Олеся, наше оружие — это крохотный чип. Если случится беда — у нас будет доказательство того, что в хижине живет что-то большее, чем человек.
— Вот именно, оружие. Оружие бывает на войне.
— На войне оно, по крайней мере, не лишнее. Прости, Олеся, это мой снимок, и я самостоятельно решу, что хорошо и что плохо.
— Ой, дура самоуверенная! — взорвалась Жанна. — Говорят же, кирдык будет. Тыкву оторвут и замаринуют. Будешь потом в кунсткамере из склянки приказы отдавать.
— Не мельтеши, обезьяна, — мрачно сказал Леша. — Музыку танцует Настя, и я с ней согласен.
— Ага, приду в зал естественнонаучных коллекций, позырить на ваши трупики, — съязвила Жанна. — Вам понадобится больша-а-а-я полка, для банок с кишочками, которые выпустят и раскидают по лесам, пока вы тут суперменов изображаете.
— Враги — оружием — не — делятся, — четко сказал Леша. Жанна отвесила ему тумака и выпалила:
— Если ты такой умный, пусть твоей девушкой будет Настя, а не я.
С грохотом треснула о косяк дверь. Жанна фурией вылетела из спальни. За ней не спеша вышла Олеся. Леша выбросил фигуру из трех пальцев и сказал:
— В лес больше ни ногой! Усекли?
— Вы сами с собой решили побеседовать, сударь? — заметил Антон с ехидной улыбочкой. — Мы-то туда не шастамши. Леша исподлобья взглянул на самодовольного Антона и процедил:
— Я сказал — вы услышали.
Предупреждение прозвучало столь угрожающе, что начисто отбило у ребят желание соваться в лес следующие две недели. Время тянулось, как старая пресная жвачка. Днем Настя шаталась по лагерю с унылой миной, выслеживая Жанну вне стен их комнаты, оккупированной трагично молчащей Олесей. Приближалась и раскрывала рот, но, издав нечленораздельные звуки, отмахивалась и убегала. Люди вроде Жанны не слышат никого, кроме себя. К ней надо заходить с другого бока. Поступки. Только поступки. Настя усердно соображала, чем бы умаслить рассерженную и обиженную Жанну, но на ум приходили одни глупости: воспользоваться шансом и попробовать признаться Леше в чувствах, пока его сердце не занято другой. Шансы были велики. Каждый вечер Настя и Леша проводили в библиотеке в поисках мифических существ, путешествующих сквозь зеркальные порталы.
— Бред сивой кобылы! — возмущался Леша. — Напридумывают дряни, аж волосы дыбом встают.
— Дрянь может оказаться тем, что мы ищем, — сказала Настя субботним вечером. Леша как раз закрыл толстенный талмуд с древними сказками.
— Пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что! Давай забьем, Насть. Башка на куски разваливается.
Настя смиренно отложила книжицу, иллюстрированную древнегреческими богами.
— Я думала, для тебя это важно. Жанна поверит нам, и вы снова будете вместе…
— Ну ее к черту. Я для себя хочу выяснить, что за дьявольщина творится в лесу. Вот, кстати, припомнил вчера одну странность.
— Неужели? — делано изумилась Настя. Леша смущенно крякнул.
— Да уж, странностей хоть отбавляй. Но есть самая значимая и приметная. Покажи-ка фотку.
Настя скованно озирнулась и, разведала обстановку в библиотеке: за одним из столов, выставленных буквой П, кемарил над безызвестной книгой старшеклассник. Приспичило почудачить на каникулах! В углу между двумя шкафами, образующими великанскую книжку из десятка полок и форзацев, что-то читала заведующая библиотекой, пожилая Елена Павловна. Она изредка оборачивалась на бездельника и поджимала губы. Вероятно, принимала решение: поступить по правилам или по велению сердца?
Пока Елена Павловна оценивала ситуацию в западной части библиотечного зала, в противоположной стороне корпели над разгадкой ребята.
— Посмотри на руку в зеркале. Явно не лапа сорокалетнего мужика, а?
— Ты прав, — признала Настя. — Рука женская, даже больше подростковая. Какая-то ломаная, несуразная…
— И, тем не менее, человеческая, — подвел итог Леша. — Мы перелопатили кучу информации и увидели одну особенность всяких чертиков и леших: они волосатые, как мамонт. А эта девичья.
— Ты не думал…
— Думал, — перебил Леша. — Сначала неизвестно откуда появляется странная девчонка из хижины, затем мы находим привет из прошлого от той же чудачки. Я бы с радостью списал появление руки в зеркале на проделки необычной знакомой, но… — Леша взлохматил светлый чуб и со вздохом оперся на стопку разноцветных, потрепанных книжек. — Завтра я, получается, должен поверить в летающие тарелки, а послезавтра — в снежного человека? Расскажем ребятам — на смех поднимут!
— Известим тогда, когда точно будем знать, с чем имеем дело, — закончила Настя. Она собиралась уходить: Антон давно ждал в вестибюле и слал смски с намеками на поздний час.
— Я с тобой, подожди, — всполошился Леша и закинул пару тонких книжонок в рюкзак, пока Елена Павловна возилась в отсеке зарубежной литературы. Спустившись на первый этаж, ребята разделились. Настя пошла к Антону, а Леша