Дорога в лагерь грозилась запомниться надолго. Жанна осела на пятачок земли под сосной, пискнула «Ой, мамочки» и рухнула. Настя завороженно проследила за уплывающим силуэтом. Он искажался, трансформировался и терял человеческие формы. Дойдя до забора с кривой надписью «Зеленая Поляна», баба обернулась на ведра. Деревянные посудины сиротливо стояли посреди лужайки с примятой травой, дожидаясь хозяев. Некогда подобие женщины, а теперь бесформенная масса из растянутой кожи, проползла в широкую щель ворот, как гигантский червяк. Изношенные лапти свалились с растаявших ног, юбка тяжело приземлилась сверху, укрыв старомодную обувку, кофта стекла на юбку вместе с грудью и легла на кучу старья. Слепой чувствительностью распрощавшись с вещами, искорёженное месиво расползлось по земле, как студень, образовав темную лужицу. Лужа растеклась тонкими струйками, впилась истоками в черную землю и моментально высохла, не оставив ни следа. Ни единой зацепки. Ни единого воспоминания и доказательства о своем существовании. Настя почувствовала, что задыхается от волнения. Что это за дикое место? Надо срочно предупредить ребят, позвонить-позвонить-позвонить…Столбики, зачеркнутые крестиком. Так и знала — дремучее место!

— Сейчас, Жанна, сейчас, — пообещала Настя пустоте.

Странно, ни капли страха. А ведь фильмы ужасов смотрела, выглядывая сквозь тонюсенький просвет над одеялом. Светка смеялась и, заметив сверкающий зрачок, смотрящий в сторону экрана, кричала:

— БУ!

Настя взвизгивала от страха, куталась в одеяло и сидела в жаркой темноте, слушая тарахтение взбудораженного сердца.

— Трусиха, — ухмылялась Светка. — Так тебя во взрослую жизнь отпускать? Во мамка додумалась, ты ж в лагере каждого столба шугаться будешь!

В тот вечер мистический триллер прервал отец, злой, как стадо чертей, изгнанных из Ада.

— Дуры, дрянь всякую смотрите! — завел отец по привычке. — Сколько раз объяснял, не существует никаких призраков, оборотней и вампиров! Блажь для полоумных!

— Сейчас опять пойдет пляска про религию, — шепнула Светка Насте на ухо. — Готовься.

Причины мыслеизлияний разнились от раза к разу. Папа считал фильмы ужасов чем-то сродни подпольного церковного бизнеса, направленного на промывание мозгов с целью обучить таких дурочек, как Настя и Светка, молиться во имя Отца, Сына и Святого Духа и заставлять дом молитвенниками да оберегами для отпугивания злых демонов с кривыми рогами. Одним словом, хочешь обладать силой для стращания воображаемых чудовищ — плати. Паранойя в совершеннейшем виде. У законопослушных граждан, зарабатывающих изворотливым умом, тоже найдут, что оттяпать. Обдирают прирожденных гениев, как липок и с содранного налог сверху требуют. По мнению отца, верхами управляли ОНИ. Кто такие ОНИ — великая каста олигархов или секретные сотрудники спецслужб — понять было невозможно. Отец отмахивался от пояснений, весьма недвусмысленного обвинял веру в глупости и бедности и всегда заканчивал поток поучений одинаково: «Зазубрите теорию треклятого Дарвина с его идиотскими обезьянами».

— Сюда бы отца затащить, — зло бормотала Настя, пыхтя под тяжестью Жанны. — Быстро бы мозги проветрились.

Субтильное тело прогибалось и клонилось, как молоденькая березка на сильном ветру. Настя встряхивала Жанну, зажимала ее талию локтем и волочила, как гигантскую куклу. Ноги болтались, словно гуттаперчевые, прочесывая каблуками землю и отмечая путь извилистыми полосочками. Через сотню метров прочерченного пути Настя попробовала связаться с ребятами. Чего и следовало ожидать: из динамика доносился резкий треск «Абннт ктрму в звнте…». На дисплее появилось сообщение «Доступны сигналы СОС. Нет сети. Обратитесь к оператору».

«Оператор определенно поможет» — горько подумала Настя. «Вдвоем нести Жанку гораздо легче. Ох, и никого из вожатых нет…»

Обычно прозорливости и нюху вожатых, курирующих лес, мог позавидовать Цербер. Но сегодня в лесу расстилалась гробовая тишина. Из живых существ, не обремененных проблемами, здесь остался дятел, ведущий сражение с деревом. Тюк-тюк-тюк. Хорошо быть птицей. Знай свое истинное предназначение и следуй ему до конца жизни. А вот так родишься человеком. Что делать? Как жить? И спросить не у кого!

Дятел с обидной насмешкой тюкнул клювом, подтверждая Настины размышления, и неожиданно резво взметнулся к небу. Два крыла выписали на серой небесной глади «Оревуар» и упорхнули.

Зато в елях неподалеку послышалось отчетливое шевеление. Кто-то шелестел пакетами и напряженно сопел. Настя глянула на бессознательную Жанну: вряд ли ей станет хуже, если она немного полежит на травке, и двинулась туда, где некто производил торопливые махинации. За увесистыми лапами прятался Матвей. Завидев Настю, Матвей спрятал за спину пакет, набитый какими-то вещами, и заискивающе улыбнулся.

— Ах, это ты…

— Ты ждал кого-то другого?

— Нет, по правде говоря, — замялся Матвей. — Я хотел побыть в одиночестве. В лагере Леша и Антон выясняют отношения. Я там третий лишний.

— Что стряслось? — на автомате поинтересовалась Настя и попросила: — Помоги с Жанной.

Матвей без лишних вопросов поднял Жанну и откровенно ответил:

— Это из-за тебя, Настя. — На могучих плечах висели Жанна и черный непроницаемый пакет, на верхушке которого лежало что-то красное. — Не поделили девушку, в общем.

Настя залилась багрянцем. По приезду в лагерь чувство первой, трепетной любви накрыло с головой. Что делать, куда бежать, у кого спросить совета? Настя мучилась от тягостного одиночества, уплывала в фантазии, порою до того неприличные, что прочти их, не приведи Господь, объект любовных страданий — ей пришлось бы с позором бежать из лагеря. Чувство таинства и сладкой муки сжимало сердце, и оно заходилось в стыдливом предвкушении уединения с Лешей и в страхе быть рассекреченной, пойманной, уличенной в неравнодушии. По вечерам Настя долго