Вскочив спозаранку, Настя потянулась и отвесила шторы. Блуждающий взгляд остановился на Матвее, который делал зарядку на баскетбольной площадке. Он усердно выполнял наклоны и тянулся кончиками пальцев к ступням. Настя приоткрыла окно и сказала шепотом, так, чтобы не разбудить Олесю и Жанну.

— Доброе утро.

— И тебе доброе, — пробасил запыхавшийся Матвей. — Чего подорвалась?

— Так завтрак скоро, а эти дрыхнут, — сказала Настя и посмотрела на будильник у Жанкиной подушки. Электронное табло показывало пять пятнадцать.

— Ну, и правильно делают, ты тоже ложись и засыпай.

— Не могу, — призналась Настя. — После вчерашнего всю ночь кошмары мучили, еле уснула. Матвей разогнулся и закинул на плечо голубое махровое полотенце с корабликом. Такие выдавали всем парням с первого по десятый отряды.

— Слушай, — сказал он. — Вам могло померещиться, на худой конец…

— Померещиться? А фотоаппарату тоже? Что у нас, коллективный психоз?

— Злопыхателей много, вдруг специально подстроили, чтобы отвадить от приключений на свою…не при девочках будет сказано что.

— Такое невозможно подстроить, — заверила Настя. — Сначала я проваливаюсь в деревню вековой давности, потом фотографирую страшную руку, выползающую из зеркала. Я знаю…Все хоть немного верят в мистику, просто бояться выглядеть глупо и притворяются скептиками.

— Ну, не знаю…В конце концов, это могла быть просто тень. Или свет упал неровно.

— Просто тень? В форме пятерни? Знаешь, я верю Леше. Я верю, что Малина существует.

— Но она не покойница, как вы возомнили, — сказал Матвей и подошел ближе к корпусу, чтобы лучше слышать Настю. Та вскочила на подоконник и свесила ноги.

— Ладно, отбросим пока сверхъестественное. У Леши есть теория, что Малина вроде как под прикрытием. Ну, позаимствовала имечко, чтобы не рассекретили и орудует в хижине. Возможно, предупреждает о чем-то очень опасном. О чем не знают воспитатели и вожатые. Ну, знаешь, вроде знамения раз в сто лет.

— И как знамение связано с рукой в зеркале?

— Не знаю, — потухла Настя. — Может, это и есть предупредительный огонь, а выстрелы будут позже…

— Боюсь представить, каков по вкусу огонь на поражение, — сказал Матвей и оглянулся на притаившийся лес. — Не зря люди придумали поговорку: Любопытство не порок — а смертельный грех. Возможно, об этом вас предостерегают.

— Думаешь, в ход пошли угрозы? — воскликнула Настя, забыв про тихий час. Жанна раздраженно замычала. Улягтесь уже, неугомонные! Насте было не до сердитой соседки. Усевшись на самый край окна, она возбужденно прошептала: — Ты что-то знаешь? Что-то слышал? Видел?

— Угомонись, просто народная мудрость. Подумай хорошенько, кому вы могли перебежать дорогу, и поговори с ним без этой всякой шерлокхолмщины.

— А как ты объяснишь мистику?

Матвей провел полотенцем по влажным волосам, забросил его на плечи, и теперь кораблик плыл по широкой груди.

— Как-как? Хочешь совет?

Настя энергично закивала.

— Научно. Займись чем-нибудь полезным. Это отбивает охоту лезть в бесовщину. Я не верю в леших и домовых, в бабаек и кощеев бессмертных. Моя жизнь и без того закручена хлеще морского узла. Поверь, по горло хватает. Поэтому мне не чудятся демоны, не снятся привидения и не видятся заколдованные предвестия там, где их нет. Я просто живу и распутываю морской узел. Так, чтобы однажды он не перекрутился в висельную петлю.

— Что мы будем делать? — тихо спросила Настя, когда все собрались в комнате. Ребята боязливо молчали, опустив головы и сосредоточенно смотря в пол. Жанна вдруг увлеклась каблуками туфлей, Леша внимательно изучал карманы на джинсах. Антон теребил косички, змеящиеся по груди. Олеся провалилась в поднятый воротник платья. Ее выдавали лишь шевеление тяжелой, ниспадающей копны, приоткрывающей лоб и кончик носа. Матвей также отгородился от обсуждения, сокрыв лицо за широкими ладонями со сбитыми костяшками. Подло, но искренне, — подумалось Насте. Парадокс. Матвей и Олеся изначально отреклись от сумятиц, сбежав на край своего, выдуманного мира.

— Что мы будем делать? — повторила Настя. Вопрос вызвал неоднозначную реакцию.

— Я вообще не