– Одни, – подтвердил Роман. – Когда-то давно еще были соседи, но они куда-то разъехались, а брошенные дома развалились от старости. В общем, мы здесь все монополизировали. – Он расхохотался. – Ближайший населенный пункт в нескольких километрах отсюда.
– Надо же… – растерянно произнесла Анна, пытаясь понять, хорошо это или плохо.
Они немного постояли на крыльце, любуясь природой, и, наконец, зашли внутрь.
Стоило только переступить порог, как обстановка кардинально изменилась. Безмятежная красота исчезла, уступив место меланхоличному очарованию. Дом, построенный в готическом стиле, показался Анне мрачноватым и суровым. Сразу бросились в глаза массивная мебель и кованая винтовая лестница, высокие сводчатые потолки и строгие колонны, устремленные ввысь. Большая люстра с имитацией свечей впечатляла. Комнаты были оформлены в насыщенных пурпурных, бордовых, иссиня-черных цветах. Мистики добавляли различные детали, встречающиеся повсюду: кованые подсвечники, бронзовые статуэтки, книжные полки. Каждая вещь имела здесь свою энергетику и историю. Дом казался живым существом – угрюмым и больным, и Анна боялась притрагиваться к чему-либо, потому что вдруг почувствовала то же, что и после смерти родителей, – суеверный страх. Как будто воздух пропитался безграничной скорбью, сгустился и потяжелел.
Анна взглянула на мужа: тот стоял с опущенной головой, опершись рукой о спинку кресла. Вторая рука была сжата в кулак, плечи опущены, глаза закрыты. Впервые Роман выглядел таким разбитым и беззащитным. Словно пружина, которая поддерживала в нем дух, внезапно лопнула, причинив невыносимую боль.
Но эта перемена была заметна лишь на мгновение. Уловив ее взгляд, Роман сразу же напустил на себя невозмутимый вид и спросил:
– Как тебе?
Анна неопределенно пожала плечами.
– Ты же хотела, чтобы все было, как в сказке. Я ничего не стал переделывать. Оставил как есть.
– Здесь и вправду все, как в сказке. Только готической.
Роман сделал вид, будто не уловил иронии в ее голосе. Анна с любопытством взглянула на лестницу, которая вела на второй этаж. По ней как раз спускалась женщина лет пятидесяти с волосами, собранными в гульку, в строгом черно-белом форменном платье. По-видимому, домработница. За нею немного неуверенно шла девочка в такой же строгой одежде.
– Добрый день! – поздоровалась женщина, и Анна ответила кивком головы. Когда Роман представил их друг другу, она поняла, что не ошиблась. Женщина по имени Елена действительно присматривала за домом. А эта странная девочка – Лидия – была ее дочерью. Она все время испуганно пряталась за спиной матери, как будто боялась людей.
– Иди в свою комнату, – сказала Елена, и когда девочка ушла, обратилась к Анне: – Не обращайте на нее внимания. Лида немного странная, но Вас беспокоить не будет. – Женщина перевела взгляд на Романа. – Что-нибудь нужно?
– Пока нет, благодарю.
Внешне он был просто безупречен. Сама вежливость. Сама тактичность. С одной стороны она видела перед собой преуспевающего бизнесмена с большими амбициями, с другой – скрытного хозяина мрачного дома. Какой же из образов создан им, а какой – настоящий? Анна тряхнула головой, отгоняя глупые и несвоевременные мысли. Проводив взглядом удаляющуюся домработницу, она снова взглянула на лестницу, уходящую на второй этаж.
– А что там, наверху?
Роман молчал.
– Я еще не была втором этаже.
И снова никакой реакции. Она шагнула к лестнице, но Роман удержал ее за руку.
– Не надо идти туда. – Видимо, на лице Анны отразилось удивление, потому что он тут же добавил: – Сейчас. Не надо идти туда сейчас.
– Почему? Ты что-то скрываешь?
Это было произнесено с легкой улыбкой, чтобы не выдать внезапно вспыхнувшего волнения, но голос прозвучал слишком резко. За спиной раздались торопливые шаги. Краем глаза Анна заметила, как Лидия вышла из своей комнаты, а потом, увидев их, прижалась к стене. Не хочет попадаться на глаза? Или решила подслушать? Действительно, странная девочка…
Анна перевела взгляд на мужа. На лице Романа слишком отчетливо проступило недовольство.
– Дело не в этом, – сказал он и нервно потер ладони одну о другую.
– А в чем?
– Там жуткий беспорядок и много пыли. Ремонт еще не закончен. Поверь, это не очень приятное зрелище. – Он обнял ее за плечи и повел к дивану.
– А как же ты жил все это время? Почему никто не убирался?
– Я не жил здесь.
В глазах Романа скользнула обреченность, лицо моментально помрачнело. Даже глаза, казалось, потемнели. Что-то тревожило его. И это как-то связано с домом.
– Только иногда приезжал. А теперь, когда у меня появилась ты, я решил вернуться в родной уголок. Тем более, ты давно мечтала о доме…
«Уж точно не о таком», – едва не выпалила она, но вовремя прикусила язык. Ехидство не поможет, нужно действовать осторожно. Что-то зловещее таилось в стенах этого дома. Маленькие, едва различимые трещинки скрывали темное прошлое. В каждом кирпичике, в каждом уголке пряталась чья-то боль. И Анна надеялась узнать правду. Нужно подняться
на второй этаж и все осмотреть. Возможно, именно там кроется разгадка.
А пока она сделала вид, что ничего не произошло, и постаралась прогнать странное предчувствие, сковавшее грудь. Еще раз пробежалась глазами по комнате и остановилась напротив огромной картины.
С потемневшего полотна на нее смотрела красивая женщина в платье цвета морской пены. Половина ее лица была изуродована глубоким порезом, – кто-то испортил картину. Тем не менее, портрет продолжал висеть на прежнем месте. Анна не могла отвести от него завороженного взгляда. Женщина на картине выглядела красивой и нарядной, в ней определенно чувствовалась порода. Черты лица были мягкими и живыми, в ясно-синих глазах отражалась уверенность, а в уголках губ таилась улыбка. Рассеянный свет мерцая скользил по черному шелку кудрей, касался округлых румяных щек и играл бликами на бело-голубом платье.
«Какая редкость – синие глаза и темные волосы!», – восхищенно отметила Анна и, не удержавшись, спросила:
– Кто это?
Роман бросил быстрый взгляд на портрет, и в выражении его глаз мелькнула едва уловимая печаль, которую все это время он пытался тщательно скрыть.
– Это моя сестра, – послышался ответ. – Маргарита Вершинская.
– Вот как! Ты никогда не рассказывал о ней.
– Она погибла, – отрезал Роман. Его голос вдруг стал жестким и чужим. – Покончила с собой.
Анна медленно опустилась на диван. Какая ужасная потеря… Лишить себя жизни – что может быть хуже? Даже сама мысль об этом пугала.
Пол под ее ногами был укрыт алым ковром, разбавляющим мрачные тона комнаты. Сейчас он напоминал лужицу крови, и Анна вздрогнула от такой ассоциации. Посмотрев на мужа, она заметила, как с бледного лица бесследно исчезла скорбь, темные брови сложились в сердитую линию, а в глазах проскользнул металлический блеск. Неужели его разозлил простой вопрос? Или воспоминание о сестре вызвало такую перемену в настроении?
Интересно, как давно умерла Маргарита? Видимо, недавно, потому что в доме все еще висит ее портрет. Наверняка