– Интересно, чего хотят твои клиенты, когда записываются к тебе на прием? – спросила я, пользуясь своим любопытством как инструментом, чтобы разбить лед, нежданно образовавшийся между нами. Игорь склонил голову к плечу и долго смотрел на меня, словно решая, заслуживаю ли я честного ответа или можно обойтись какой-нибудь глупой шуточкой про лжецов.
– Что могло привести тебя ко мне в кабинет? – Он решил ответить вопросом на вопрос.
– Я не знаю. Если бы я соскучилась по тебе, наверное.
– Ты бы соскучилась по мне? – с сомнением спросил он, и я уцепилась за это как за соломинку.
– Конечно же, я бы соскучилась по тебе.
– Странно. Мне кажется, в твоей системе координат я просто маленькая точка, удаленная как от оси Х, так и от оси У.
– Но ведь есть еще и ось Z, – добавила я. – И потом, это странная идея. Как давно ты смотрелся в зеркало? Меня удивляет весь этот разговор в целом.
– Ты считаешь себя непривлекательной внешне? – уточнил Игорь, но не так, как это делают обычно мужчины в таких случаях. Я уже слышала этот вопрос. Многим его задают, потому что женщины склонны к своеобразному кокетству, суть которого – подтолкнуть мужчину к комплиментам. Они спрашивают «ты считаешь себя некрасивой» так, словно сама мысль об этом кажется им абсурдной, нелепой и даже преступной. Они дают понять, что красота их женщины не обсуждается. Игорь спрашивал – уточнял, он интересовался мной как предметом исследования, и если бы сейчас он мог где-то раздобыть хорошую лупу, он бы стал смотреть на меня сквозь нее.
– Я не считаю себя привлекательной, – призналась я, – но я не считаю это проблемой. Да, конечно, смотреть на себя в зеркало каждый день – это само по себе имеет привкус кары небесной, но я полагаю, что и самые красивые люди устают от самих себя. Даже такие, как ты.
– Ты считаешь меня красивым? – Он говорил тем же тоном естествоиспытателя, но я знала – такие вещи не могут не нравиться. Люди любят, когда их любят. Я пожала плечами.
– Ты красив, и все тут. Если ты не замечаешь этого, то по той же самой причине – ты слишком много лет видишь в зеркале одно и то же лицо.
– Не всегда, – сказал он серьезно. – Не всегда я не нравлюсь себе. Чаще всего я не задумываюсь об этом, но иногда, поймав свое отражение в витрине магазина – ты ведь тоже делаешь так, моя Ромашка, все делают так, – иногда я вдруг отмечаю, буквально на какую-то долю секунды, что я вполне доволен тем, что я – это я.
– О, незнакомое чувство, – рассмеялась я. – Я обычно злюсь, когда вижу себя в витринах.
– Но ты красива, ведь ты красива! – в конце концов возмутился он, и разговор поехал по наезженным рельсам, которые тем не менее для того и проложены, чтобы людям было комфортно по ним скользить.
– Значит, я красива?
– Ты – как ночная луна на юге, но на тебя надо смотреть, лежа на камнях или на теплом песке. Слишком высоко, люди редко находят время, чтобы выбраться на ночь, люди предпочтут сон.
– Я не знала, что ты поэт, – ответила я хрипло. Моя память – злая тюремщица – оживила воспоминания, как я лежала на камнях, и как тепла была ночь, и как чернело небо над головой. – Многим девушкам ты это говорил?
– Я вижу тебя, забывшую, где ты и зачем пришла, просто глядящую в морскую даль, и твои волосы будет перебирать ветер. Я бы хотел знать, о чем ты будешь думать в такой момент, но если тебя спросить, ты ответишь – так, ни о чем. Но твои глаза
