• Больного монстра, недочеловечество,Ты не жалей. Прогресс — болезнь удобная:Страдалец (жизнь и смерть отринув)Играет с малостью величья— электроны превратят иглуВ хребетгоры; линзы обернутне-волю через волны где когдав не-волю. 
• Мир тварныйне мир рожденный есть — жалей тыплоть и ствол, звезду и камень, но не этот образецгипермагическогосверхвсемогущества. Врачи, мы видимслучай безнадежный… слушай:за углом ад мира лучшего, пойдем [1]

Э.Э.Каммингс

СЕТЕПЕРЕДАЧА/НОВОСТИ: Поломка чипа стала причиной кровавой бани.

(Изображение: Кашвили в смирительных стержнях.)

ГОЛОС: Поведенческий чип осужденного Александра Кашвили вышел неожиданно из строя, сообщили власти после того, как выпущенный на мод-поруки Кашвили…

(Изображение: черная от сажи витрина, пожарные машины и «скорая помощь» у кромки тротуара.)

ГОЛОС:… сжег из огнемета семнадцать посетителей ресторана в Серпуховском районе Большой Москвы.

(Изображение: доктор Константин Грухов в своем кабинете.)

ГРУХОВ: Технология делает лишь первые шаги. Случайности неизбежны…

Дверь распахнулась; заглянул один из преподавателей, а с ним в каморку ворвался неожиданно сильный гам.

— Бомбу подложили.

— Опять?

Рени положила блокнот на стол и подхватила сумку. Вспомнив, сколько вещей пропало во время последней тревоги, она убрала блокнот, прежде чем выйти, и предупредивший ее — она никак не могла запомнить его фамилии, так он и оставался Йоно как-бишь-его-там — обогнал ее на несколько шагов, лавируя в плотном потоке студентов и преподавателей, текущем к выходу. Пришлось прибавить шагу, чтобы догнать его.

— Каждые две недели, — проговорила Рени. — И ежедневно в сессию. У меня уже крыша едет.

Йоно улыбнулся, показав ровные зубы, и поправил массивные очки.

— Хоть воздухом подышим.

Через пару минут широкий проспект перед Политехническим университетом Четвертого района города Дурбана превратился в сцену для импровизированного карнавала. Студенты хохотали, радуясь неожиданно выпавшей свободе; одна группа повязала пиджаки на бедра, как юбки, и танцевала на крыше машины, напрочь игнорируя пронзительные вопли преподавателя, требующего прекратить и успокоиться.

Рени наблюдала за ними со смешанными чувствами. Ее свобода манила не меньше, а жаркое южноафриканское солнце так приятно грело руки и шею, но курсовой проект отставал от плана на три дня; если тревога продлится слишком долго, она пропустит консультацию и ту придется переносить — за счет и так быстро исчезающего свободного времени.

Йоно (или все-таки не Йоно?) ухмыльнулся, глядя на танцоров, и Рени немедленно ощутила приступ раздражения.

— Если им так охота порезвиться, — бросила она, — отчего бы просто не прогулять? Зачем устраивать этакий розыгрыш, чтобы все…

Небо побелело от яростной вспышки. Горячий, сухой ветер сбил Рени с ног; от грохота повылетали стекла по всему фасаду университета, почти во всех машинах на стоянке. Рени закрыла голову руками, но вместо осколков на нее обрушилась лавина голосов. С трудом поднявшись на ноги, она увидела, что ни один из студентов не ранен. А вот над зданием администрации в центре кампуса [2] поднимался столб смоляного дыма. От многоцветной башенки остался только почерневший, дымящийся фибрамитовый каркас, да и то не весь. Рени вздохнула; накатила тошнота, в голове зазвенело.

— Господи Иисусе!

Ее коллега неуклюже встал; черная кожа его посерела.

— На сей раз настоящий. Господи, надеюсь, вывели всех. Наверное — администрация выбегает первой, чтобы управлять эвакуацией. — Он говорил так торопливо, что Рени его едва понимала. — Как по-твоему, кто это?

Рени покачала головой.

— Бродербунд? Зулу Мамба? Кто их разберет? Господи Боже всевышний, это третий раз за два года. Как у них рука поднимается? Почему они не дают нам работать?

Озабоченная гримаса на лице ее товарища сменилась ужасом.

— Моя машина! Она на стоянке администрации!

Он развернулся и потрусил к месту взрыва, распихивая ошеломленных студентов. Некоторые плакали; смеяться и танцевать уже никому не хотелось. Охранники, пытавшиеся огородить место взрыва, кричали на Йоно, но безуспешно.

— Его машина? Идиот. — Рени и самой хотелось плакать.

Вдалеке завыли сирены. Она вытащила из пачки сигарету и трясущимися пальцами оторвала зажигалку. Предполагалось, что сигареты неканцерогенные, но сейчас ей было все равно. Опаленный по краям клочок бумаги спорхнул на землю и опустился у ее ног.

А с небес уже спускались зонды-камеры, точно туча мух, всасывая кадры в сеть.

Она докуривала вторую сигарету и чувствовала себя немного лучше, когда кто-то прикоснулся к ее плечу.

— Миз Сулавейо?

Обернувшись, она оказалась лицом к лицу со стройным юношей с желтовато-бурой кожей. Волосы мальчика были короткие и очень курчавые. А еще он носил галстук — такого Рени не видала уже несколько лет.

— Да?

— Кажется, у нас назначена встреча. Консультация.

Рени недоверчиво воззрилась на него.

— Вы… вы, э…

— Ксаббу. — Имя начиналось со щелчка, будто хрустнули костяшки. — По-английски пишется через восклицательный знак и «икс».

На Рени снизошло озарение.

— А! Вы…

Он улыбнулся-короткая вспышка белизны.

— Я из народа сан — нас иногда еще называют бушменами, да.

— Я не хотела вас обидеть [3].

— И не обидели. Немногие из нас хранят старую кровь, древний облик. Большинство женилось в городской мир. Или умерло в буше, не сумев выжить в новые времена.

Рени он понравился сразу — и его улыбка, и быстрая, осторожная речь.

— Но не вы.

— Не я. Я студент университета. — Прозвучало это с некоторой гордостью, но и с насмешкой. Ксаббу оглянулся на колышущийся столб дыма. — Если от университета хоть что-то осталось.

Рени встряхнула головой и подавила приступ дрожи. Пепел заволок небо, и оно стало сумрачно-серым.

— Так жутко.

— Согласен. Но, к счастью, никто не пострадал.

— Жаль только, что нашу консультацию не удалось провести. — Рени с трудом вернула профессиональную хватку. — Думаю, стоит ее перенести — сейчас достану блокнот…

— А следует ли? — спросил Ксаббу. — Я ничем не занят. Полагаю, в университет мы пока не попадем. Может быть, отправимся в другое место — желательно такое, где подают пиво, потому что дым сушит мне горло, — и поговорим там?

Рени поколебалась. Стоит ли вот так покидать кампус? А вдруг ее будет искать завкафедрой или еще кто? Она оглядела улицу, ступени перед главным входом, напоминавшие смесь лагеря беженцев с балаганом, и пожала плечами. Нет, работать сегодня уже никто не будет.

— Пошли пить пиво.

* * *

Электрички на Пайнтаун не ходили: кто-то попал под поезд — то ли сам спрыгнул, то ли столкнули. К тому времени, когда Рени доплелась до своей многоквартирки, ноги ее болели, а юбка липла к мокрому телу. Лифт тоже не работал — как обычно. Рени вскарабкалась по лестнице, грохнула сумку на столик перед зеркалом и замерла, глядя на собственное отражение. Только вчера кто-то из товарищей пожурил ее за практичную короткую стрижку, заметив, что при таком росте можно хотя