— Нет, но она касалась его. — Папа тяжело вздыхает. — И она даже не попыталась ударить его в горло.
Отлично. Я могу быть немного агрессивной. Это всё началось с тех пор, как я попала на первое занятие курсов по самообороне.
А затем я поняла, что восточные единоборства — это моё. И не моя вина, что некоторые так и напрашиваются на то, чтобы я их ударила.
— Это уже начало, — бормочет мама.
Я качаю головой. Лично я ничего не начинала. Он просто тот мужчина, от которого мне не хочется бежать в противоположном направлении. Вот и всё. И больше ничего. И это странно, потому что если бы я судила о нём по его внешности, то точно бежала бы прочь изо всех сил.
— Похоже, он хороший парень, — снова тяжело вздохнув, говорит папа. — Просто он совершил глупость.
— И он такой секси со всеми этими татуировками, — говорит мама, хихикая, и до меня доносится папин рык. Мама взвизгивает, и я ухожу. Здесь слушатели больше ни к чему.
Я останавливаюсь у спальни Линкольна и стучу о дверной косяк.
— Входите, — отзывается брат, хотя дверь всё равно открыта.
Он сидит на полу и складывает кубики, чтобы сделать башню. Но башни Линка не похожи на остальные. Это сложные произведения искусства, основанные на численных теориях и прочем, чего я не понимаю.
— Сегодня тебе было весело? — спрашиваю я.
Это был подготовительный день, и по-настоящему лагерь заработает только завтра, но Линкольн уже погулял и посмотрел на людей, которых увидит завтра. Я вхожу в его комнату и осторожно присаживаюсь на краешек стула. Он кивает. Линк смотрит в мою сторону, но не в глаза. Он вообще очень редко смотрит людям в глаза. И когда он так делает, зачастую это оказывается ошибкой. И часто заканчивается эмоциональным срывом.
— Познакомился с кем-нибудь?
Брат снова кивает. Он говорит только тогда, когда сам того захочет.
— Люблю тебя, — говорю я. Линк поднимает глаза, почти встречаясь со мной взглядом, потому что смотрит на моё ухо.
— Я тоже тебя люблю, — тихо говорит он.
Пит
Тепло от огня обжигает ноги, отчего они зудят. Я чешусь, слегка ослабив дискомфорт. Я сижу здесь с тех пор, как она ушла, а уже прошло достаточно много времени. Сначала я даже думал, что она, возможно, вернётся. Но, чёрт, я, похоже, сам всё это придумал; я ей не интересен. Смотрю на большой дом, в котором она живёт. Он до омерзения идеальный. Забор из белого штакетника. Несколько гектаров земли. Холмистые пастбища. Прямо-таки пейзаж из «Энн из Зелёных крыш»[3]. Я не читал книгу. Только видел несколько серий, снятых «Пи-би-эс»[4], когда мама их смотрела. Они шли сразу за «Улицей Сезам». Мне больше нечем было заняться, поэтому я сидел с ней и смотрел. Мои братья издевались надо мной из-за этого, но мне было плевать.
Бревно, на котором я сижу, пошатывается, потому что кто-то садится рядом. У меня замирает сердце, но я тут же замечаю, что это всего лишь Фил. Он проводит рукой по своим отросшим волосам и тяжело вздыхает.
— Как дела, Пит? — спрашивает он.
Сейчас пламя костра превратилось в тлеющие угольки. Хотя рядом по-прежнему очень жарко.
— Нормально.
— Ты хорошо поработал сегодня вечером. — Фил косится на меня.
— Я не сделал ничего особенного.
— Вообще-то, лагерь начинает действовать с завтрашнего дня. — Он смотрит на меня. — Ты готов?
— Думаю, да. — Я пожимаю плечами и откидываю камень носком ботинка.
— Это тебя я видел беседующим с Бобом?
Я поднимаю глаза.
— Кто это?
Фил показывает на главный дом.
— Боб Кастер. Владелец фермы.
— А, да. — Я ни разу не слышал, чтобы кто-то называл его Бобом. — Он застукал меня, когда я разговаривал с Рейган. — Я улыбаюсь. Лишь от одной мысли о ней мои губы растягиваются в ухмылке, а я даже пальцем её не коснулся.
Фил присвистывает.
— Лучше соблюдай осторожность. Я видел, как он справлялся с парнями и покрупнее тебя.
Я фыркаю. Вряд ли меня ждёт такая участь.
— Ты напоминаешь мне его в те времена, когда он был молодым. Такой же здоровый, пугающий парень с чертовски огромным самомнением.
— Вы так давно знакомы?
— Двадцать пять лет назад он был как ты. — Фил кивает, когда я смотрю на него.
— Как я?
— Только что вышел из тюрьмы, его переполняли гнев и недовольство, он всё время был готов ввязаться в бой. У него было столько гонора, я в своей жизни никогда не встречал никого с похожим норовом. — Фил смеётся. — Я был его инспектором по надзору.
— Ничего себе, — отвечаю я. — Что он сделал, что оказался в тюрьме?
Фил пожимает плечами.
— Глупую ошибку, совсем как ты.
— Только у меня нет такого самомнения, — поправляю я Фила. Я хорошо себя веду. Прояви я хоть каплю дерзости, и мои братья тут же надрали бы мне зад. В частности, Пол.
— У тебя талант ладить с детьми. Тем более с особенными детьми. Ты никогда не думал о работе в социальной сфере? Ты смог бы помочь массе людей.
На самом деле я никогда ни о чём таком не задумывался. Мне всегда было страшно планировать что-то наперёд из-за того, что кто-то или что-то могло встать на моём пути.
— Даже не знаю, — увиливаю я от прямого ответа.
— Тогда поразмысли об этом. У тебя есть время. — Он умолкает, но эта пауза не причиняет дискомфорт. — А чем ты планировал заниматься после этого лагеря?
Я пожимаю плечами.
— Возможно, поступить в колледж. Не знаю. — Аттестат о среднем образовании я получил уже за решёткой, но колледж — дорогое удовольствие, а у моей семьи не так уж много денег. — Я работаю со своими братьями в нашем тату-салоне. — Я поднимаю глаза на главный дом. На втором этаже как раз зажёгся свет. Интересно, это комната Рейган? Фил улыбается, когда замечает, куда я смотрю.
— Что происходит между тобой и Рейган? — спрашивает он.
— Ничего.
Пока.
— Она тебе нравится? — Он словно пёс, учуявший кость. Не остановится, пока не сгрызёт.
Я пожимаю плечами.
— Будь осторожен с ней, ладно?
— Почему? Что в ней такого? — Неужели всем известно, что с ней стряслось?
— Она опасается мужчин.
— Тогда она в самом, чёрт подери, идеальном месте, где можно держаться от них на расстоянии. — В лагере полно мужчин и мальчишек.
Невероятно разумно.
— Она здесь из-за детей.
— Я тоже здесь из-за детей, — напоминаю я Филу.
Он кивает.
—