Один из мальчишек шумно выдыхает.
— Я бы не позволил своим друзьям приблизиться к моему дому и на пушечный выстрел.
— И ты ходил в гости к ним? — спрашиваю я.
— Не ко всем. У многих были такие же семьи, как у меня, поэтому чаще всего мы зависали в парке.
— Но у тебя есть друзья из нормальных семей? — спрашиваю я.
Тик-Так морщится.
— Ссоры, драки — вот что нормально, — говорит он. — Если я приду в дом, где никто не ссорится, где никого не бьют, я в страхе убегу оттуда.
Пацаны смеются над его словами, но то, что он избегает встречаться со мной взглядом, говорит о том, что в них есть доля правды. Проблема в том, что они сами считают «нормальным».
— Многие из вас хотели, когда вырастите, жить по-другому?
Четверо поднимают руки.
— А как насчёт ваших будущих детей? — спрашиваю я. — Вы хотели бы лучшей жизни для своих детей?
Поднимается ещё четыре руки.
— Значит, вы думаете, что ваши дети заслуживают лучшего? — спрашивает Фил и оглядывает группу. — А что вы можете сделать, чтобы так оно и было?
— Не обрюхатить какую-нибудь сучку, чтобы потом не пришлось на ней жениться, — заявляет один.
— И таким словом ты называешь женщин? — спрашиваю я и пристально смотрю на него. Не следует. Но он должен знать, что так нельзя.
Парень пожимает плечами.
— Они и есть сучки.
— Твоя мама сучка?
Он снова пожимает плечами, но старается избегать моего взгляда.
— И твоя дочь тоже будет сучкой?
Сейчас парень садится на стуле ровно. Собирается защищаться, думаю. Я поднимаю руку, чтобы он молчал.
— Каждая женщина — это чья-то дочь. И кто-то её любит. А вы обесцениваете её и любую другую женщину, называя их сучками и шлюхами. — Я вырос на районе. Я мог бы назвать им и другие словечки, погрубее, о существовании которых они, вероятно, и понятия не имеют. Но парни и так понимают, что я хочу донести до них. — Каждая девушка, с которой вы встречаетесь, — это чья-то дочь. Вспоминайте об этом каждый раз, когда захотите обидеть её.
Тот же самый мальчишка качает головой.
— Но некоторые с… — Он умолкает и исправляется: — Некоторые женщины не хотят, чтобы с ними обращались, как с чьими-то дочерями. Если их отцы вели себя по-скотски, они не знают ничего лучше.
Я киваю.
— Когда девушка вырастает, она принимает ту любовь, которую, по собственному мнению, заслуживает. Думаете, это честно? Этого бы вы хотели для своих дочерей?
Я оглядываю парней.
Один из них склоняется чуть вперёд. Кажется, мне удалось завоевать его внимание. Парень смотрит прямо мне в глаза, когда начинает говорить:
— Я буду обращаться со своей дочерью как с принцессой. Потому что иначе она свяжется с первым встречным мужчиной, даже если он плохой. Так говорила мне моя бабушка. — Он залезает в задний карман своих штанов и вытаскивает фотографию. — Вот моя малышка, — сияя от гордости, говорит парень.
Я наклоняюсь ближе, чтобы рассмотреть фотографию. Потом протягиваю руку и обмениваюсь с ним рукопожатием.
— Твоя дочь скажет тебе спасибо. Как и тот мужчина, за которого она однажды выйдет замуж.
— А у тебя есть девушка? — спрашивает меня один из парней.
Внезапно в центре внимания оказываюсь я.
Я качаю головой.
— Нет. Я всего лишь пару дней назад вышел из тюрьмы.
— У него не было времени, чтобы потрахаться, — говорит один из парней, и другой даёт ему пять.
— Я покончил со случайными перепихами. Этого мне уже недостаточно. Я хочу отношений. Хочу встретить ту, с кем смогу разделить свою жизнь. Я хочу, чтобы обо мне заботились, и хочу сам заботиться о ком-то. Но прежде всего я хочу стать лучше, чтобы быть достойным своей избранницы.
— Фигня, — бурчит кто-то из группы. — Ты ещё даже не знаешь эту её, а уже хочешь изменить себя ради неё. На хрена оно нужно? — Он взмахивает руками, словно хочет отогнать от себя мои слова.
Я качаю головой.
— Я хочу стать лучше ради себя самого. Но я не сомневаюсь, что та, кто станет моей женой, этого заслуживает. — Я начинаю загибать пальцы. — Я хочу поступить в колледж. Хочу найти хорошую работу. Я хочу дом, пусть небольшой, но свой собственный. — Тут я хлопаю себя по груди. — Я хочу, чтобы по комнатам бегали дети. Хочу ходить на футбольные тренировки и заниматься с Младшей лигой, и хочу держать за руку малышку, которая будет танцевать на цыпочках в своей юбке-пачке. Я хочу видеть, как мои дети пойдут в колледж и видеть, что они добились большего, чем я. — Я поднимаю глаза на Фила. — Вот такие у меня планы.
Фил улыбается и кивает.
— У кого ещё есть окончательные планы на то время, когда вас освободят?
Парни переглядываются.
— Кто из вас планирует окончить школу? — спрашивает Фил.
Половина группы поднимает руки.
— Кто из вас собирается устроиться на работу?
В этот раз поднимают руки все.
— Кто из вас планирует заводить детей и заботиться о них?
Руку поднимает только тот парень с фотографией.
— А кто из вас пользуется презервативами, когда трахается? — спрашивает Фил.
Мальчишки смеются.
Фил усмехается.
— Тогда заводить детей планируют многие из вас — больше, чем я думал.
Фил берёт пачку блокнотов и раздаёт их по кругу. Один, вместе с ручкой, достаётся и мне.
— Я хочу, чтобы вы все написали хотя бы один пункт своих будущих планов, в котором абсолютно уверены, к нашему завтрашнему групповому занятию.
— Типа колледжа и отличных оценок? — спрашивает один из парней.
Фил качает головой.
— Колледж, покупка золотой рыбки, женитьба, работа, поездка на ярмарку штата… Напишите о том, что сможете выполнить. И на одной странице или меньше расскажите мне о том, как вы будете идти к своей цели.
— А мы будем делиться этим в группе? — спрашивает кто-то.
Фил пожимает плечами.
— Только если сами этого захотите.
Фил распускает группу, мальчишки забирают свои тетради, уносят в свои домики и уходят выполнять свои обязанности в лагере. Но меня он останавливает, положив руку на плечо.
— Ты отлично общался с ними.
Я пожимаю плечами.
— У меня много братьев. Мы часто разговариваем.
— У некоторых мальчишек никогда не было мужского внимания, не было рядом того, кто бы мог действительно услышать их.
Я киваю.
— Понятно. — Я смотрю на парней, которые обходят меня, направляясь по своим делам. — Но и я могу научиться у них, пока учу их.
Фил сжимает