Предатель, показывает он. Но ухмыляется.
Рейган вспыхивает.
— Спасибо, Карл. Я думаю, что ты милый. — Я ещё никогда не видел, чтобы кто-то так широко улыбался, как сейчас Карл. Она смотрит на него. — Хочешь помочь мне принести хворост для костра?
Он кивает и уже направляет своё кресло в лес, хотя Рейган ещё и шагу ступить не успела.
— Как думаешь, стоит нам брать с собой твоего переводчика? — спрашивает она, кивая в мою сторону.
Карл показывает мне: Намёк понят. Ты остаёшься здесь. И он поигрывает бровями.
Ни фига подобного, ослина, показываю я в ответ. Он смеётся. Это первый звук, который я от него услышал. Она для тебя слишком взрослая.
Может, ей просто нравятся мужчины помоложе.
Я оглядываюсь вокруг, как будто что-то потерял. Что-то я не вижу здесь других мужчин. Зато вижу прекрасную даму и мальчишку, который надеется к ней подкатить.
Пацан улыбается и кивает.
Я смеюсь. Она слишком взрослая для тебя. Так что отвали. Мы найдём тебе другую. Ту, что тебе по зубам.
Мои зубы крепче, чем ты думаешь.
Что есть, то есть.
Рейган, что идёт впереди нас, оборачивается.
— Вы там не задницу мою обсуждали? — спрашивает она без тени улыбки.
Гонзо показывает на меня, как будто хочет сказать, что я как раз этим и занимался.
Рейган улыбается и краснеет.
Предатель, показываю я ему, когда она отворачивается.
Он смеётся, чуть подпрыгивая в своём кресле.
Ну вот, теперь я куда и могу смотреть, так это только на задницу Рейган. Она классная. Как сказочная принцесса, что гуляет по лесу и собирает хворост. Набрав полные руки, она смотрит на Гонзо и спрашивает:
— Ты можешь быть моим героем и отвезти всё это к костру?
Карл кивает и позволяет ей переложить весь хворост себе на колени. Он разворачивается, чтобы уехать обратно, и оставляет нас вдвоём.
— Возвращайся быстрее, — кричу я ему.
Он поворачивается и показывает мне: Руки прочь от моей девушки.
Я прижимаю руки к бокам, а потом показываю ему большой палец.
Рейган оборачивается и протягивает мне руку.
— Я Рейган.
Она меня не помнит. Должен ли я напомнить ей? Но наверняка ей каждый день приходится бороться с воспоминаниями, чтобы забыть о той ночи.
Я беру её ладошку в свою, и по мне пробегает тепло. И это не потому, что за два года я не прикасался ни к одной женщине. А потому, что эта девушка какая-то особенная. Она отдёргивает руку и смотрит мне в глаза. Мне хочется спросить, почувствовала ли она то же самое. Она вытирает ладони о джинсы, и тут до меня доходит: у меня просто-напросто вспотели ладони. Я идиот.
— Пит, — говорю я.
— Почему ты называешь его Гонзо? — спрашивает она.
— А почему бы и нет? — Я продолжаю собирать прутья.
— Он милый.
— Он — гормоны на колёсах, — поправляю я её.
Она смеётся.
— По крайней мере, ты видишь в нём нормального подростка. Другие бы увидели только кресло. — Она качает головой и поднимает на меня глаза. Такое чувство, будто её взгляд проникает ко мне в душу. — Что делает тебя непохожим на остальных?
Если не учитывать мои татухи, пирсинг и тот факт, что меня только что освободили из тюрьмы? Я пожимаю плечами и смотрю, где Гонзо. Он уже возвращается.
— Я вижу обычного мальчишку, который хочет, чтобы с ним обращались как с мальчишкой. — Я окликаю его, когда он подъезжает ближе: — Эй, Гонзо! Можешь захватить ещё?
Пацан ухмыляется и кивает. Мы снова нагружаем его хворостом, и он уезжает к костру. Я поворачиваюсь к девушке.
— Ну, Рейган, а что делает тебя непохожей на остальных? — спрашиваю я. Мне хочется коснуться её, но я не осмеливаюсь, а вместо этого просто смотрю на неё. Наблюдаю за её губами и жду, когда она объяснит мне, в чём же смысл жизни.
Рейган
У него самые голубые глаза из всех, что мне приходилось видеть. Немного отвлекает его пирсинг, забирая на себя всё внимание от глаз, из-за чего приходится искать дорогу обратно. Обе его руки сплошь покрыты татуировками, от самых запястий до краёв рукавов футболки. Но они вновь показываются из-за ворота и поднимаются по его шее.
Он высокий и широкоплечий, а ещё немного пугающий. Но в то же время и нет. Он видел меня на пике уязвимости, однако сделал всё, в чём я так нуждалась.
— Я не думаю, что чем-то отличаюсь от остальных. Я такая же, как любой из этих подростков. — Она кивает в сторону домиков. — Ни лучше. Ни хуже. Те же страхи. Те же стремления. — Я пожимаю плечами.
Он медленно кивает и вновь принимается собирать хворост. Сзади на шее у него ещё одна татуировка. Массивными готическими буквами там выведено слово «СЭМ».
— Сэм — это твоя девушка? — вырывается из меня. Мне тут же хочется прикусить язык, но что сказано, то сказано.
— Сэм? — переспрашивает он.
Я тру заднюю часть шеи, а затем показываю на него.
— Татуировка.
Он улыбается.
— А, ты про это.
Но больше ничего не говорит. Я и так чувствую себя идиоткой за первый вопрос, так что не собираюсь расспрашивать его дальше.
— Так значит, ты приехала на каникулы из колледжа? — спрашивает он. Поверить не могу, что он меня не помнит. Я киваю.
— Где учишься? — Пит смотрит на меня и ждёт ответа. И что-то мне не припомнится, что какой-нибудь другой мужчина, с которым мне действительно хотелось поговорить, был ко мне так внимателен. Питу на самом деле интересно, что я скажу. Ну, или, по крайней мере, он хочет, чтобы я так думала.
— В Нью-Йоркском университете, — отвечаю я. — На предпоследнем курсе.
— Мой брат тоже там учится. — Он улыбается и спрашивает: — Логан Рид?
Однако университет большой. Шанс того, что я знакома с его братом, почти равен нулю. Но я знаю всё про всех его братьев, потому что задавала массу вопросов, когда разыскивала Пита.
Я качаю головой.
— Он глухой.
Я снова качаю головой. Я видела его лишь раз — вчера у тюрьмы, в университете мы ни разу не пересекались.
— Весь в татухах, как я. — Он опускает глаза на свои руки, и я ухватываюсь за эту возможность получше разглядеть все его татуировки.
— Можно взглянуть? — Мне не хочется сойти за невежу, но, правда, я сгораю от желания рассмотреть его. Хотя не хочу к нему