В одном из кремлёвских залов, оборудованных специально для экстренного совещания правительства, собрались главы всех ведомств. Даже министр культуры присутствовал — Его Величество выразился предельно ясно: «Быть всем».

Во главе стола восседал Голицын с приближёнными советниками, остальные расположились вокруг. Все, даже несмотря на тучность или преклонный возраст, сидели вполоборота, чтобы видеть большой экран на дальней стене зала.

Шёл выпуск новостей. На экране Чернов с улыбкой повторял:

— Да-да. Прямо в жопу, — после чего игриво подмигнул в камеру.

Помимо скрипа стула и глухого удара — это министр культуры экстренно покинул совещание прямиком в обморок — в зале стояла полнейшая тишина. Репортаж продолжился:

— Нам нечего добавить, — сказала принцесса Анна. — Ты командир группы, тебе и общаться с прессой.

А затем прозвучала фраза, которой суждено было облететь весь земной шар и стать мемом:

— Давайте жить дружно.

— Какой пи**ец, — одними губами прошептал министр иностранных дел, не отводя глаз от экрана. — Какой же пи**ец.

Фирсов и Разумовский обменялись тревожными взглядами. Оба уже мысленно подсчитывали, сколько дипломатических нот придётся написать, чтобы хоть как-то сгладить этот инцидент. Советники Императора тоже переглядывались с ужасом в глазах.

После просмотра новостей из Японии каждый человек в этом зале смотрел куда угодно, лишь бы только не на Императора. Положение было непростым. Шатким. Нужно было изобразить бурную деятельность — если случайно поймаешь взгляд Голицына, то именно за тебя он и зацепится. Но при этом бурная деятельность должна была оставаться молчаливой — кто скажет первое слово, тот ещё точнее попадёт под горячую руку Величества.

Случилось страшное и непоправимое: внук барона говорил от лица всей Империи. Говорил про жопу и — что куда хуже — про дружбу с Мусасимару.

Перекрёстная игра в гляделки в полной тишине продолжалась около половины минуты.

И зря…

Зря, потому как всё это время Его Величество едва удерживался от смеха. В конце концов он не выдержал.

— Ах-ха-ха-ха-ха-ха! — разорвал тишину его смех; звонкий, искренний, настоящий.

И, к слову, очень заразительный.

— Хы-хы, — первым улыбнулся Фирсов.

— Хы-хы-хы, — у Разумовского тоже немного отлегло от сердца.

— Ай да Артёмка! — кое-как выдавил из себя Величество, смахивая слезу. — Ай да сукин сын! — и упал головой на плечо моментально побледневшему советнику, который до сих пор не понял, настоящий ли это смех или предвестник истерики. — Давайте жить дружно! Ах-ха-ха-ха!

Примерно половина министров поддержала смех. Не так искренне и безудержно, как Император, скорее хихикая и посмеиваясь, но всё-таки.

Другая половина по-прежнему пребывала в шоке.

Например, тот же министр иностранных дел.

— Ваше Величество, — осторожно произнёс он. — Это может привести к очень серьёзному дипломатическому кризису…

— Слышал, чего Чернов сказал⁉ — перебил его Император.

— «Давайте жить дружно»?

— Не-не! Другое!

— «В жопу»?

— Да-да-да-да! — защёлкал пальцами Величество. — Вот туда свою дипломатию и засунь! У нас с Японией вообще-то война, если ты забыл. Вы… Вы… Вы, — снова начал задыхаться от смеха Голицын. — Вы видели лицо этой узкоглазой ведущей⁉ А представляете, какая у Мусасимару в этот момент физиономия была⁉ А-а-а-ай, твою мать. Я бы всё золото Империи отдал, лишь бы на это поглядеть…

Наконец-то вдоволь отсмеявшись, Его Величество встал.

— Господа! — произнёс он. — Вот так надо вести внешнюю политику! Прямо, честно и с юмором. Мусасимару, надеюсь, намёк уловил. Ну а теперь вперёд. Идите и разгребайте этот дипломатический кризис. И да! Как только моя дочь вернётся, я лично поздравлю её с успешной миссией. Всё! Все свободны!

Заскрипели стулья, и чиновники начали спешно расходиться, пока настроение самодержца не качнулось в другую сторону. Министра культуры уволокли за ноги.

Его Величество Император Голицын взялся за пульт, перемотал выпуск новостей на несколько секунд назад, на кадр с ухмыляющимся Черновым, стёр улыбку с лица и тихо произнёс:

— Удружил, Чернов, ничего не скажешь…

А затем набрал номер непосредственного виновника события…

ㅤ

* * *

ㅤ

Голос у Величества был с хрипотцой, как будто он его где-то сорвал. Да и тон загадочный.

Разговаривал со мной Голицын недолго, подробности не обсасывал. Спросил, всё ли у нас схвачено в плане возвращения домой, а потом на обед пригласил. Меня, Ариэль и Патриарха Черновых. Поздравил ещё. Сказал, мол, молодец, Чернов, да вот и всё.

Стоило положить трубку, как раздался следующий звонок:

— Хера ты выдал! — а потом задорный смех. — Слушай, у меня тут Линда лопается от гордости на предмет того, что с тобой знакома!

— И тебе не хворать, Евгеныч, — признаться, от звонка Жихарева на душе стало теплее, чем от победы над вормиксом, а от улыбки аж скулы свело. — Линде привет. И Веневитину привет. И Мие. И Нецали. И немцам обязательно. Всем, короче говоря, привет. Как вы там?

— Да нормально, — Евгений Евгеньевич как будто бы ушёл от разговора. — Всё по-старому. Вот буквально только что новости всей толпой смотрели, в главном корпусе. И знаешь, что? Тебя показывали!

— Правда?

— Ага! И про Линду я тебе серьёзно говорю! Ребёнка в твою честь назвать хочет.

— А что, ребёнок