Я не видел конца моему пути. Может, я не туда еду? Вряд ли… Я учел, что изменилось положение полюсов на пару градусов, а все ориентиры те же. Интернета нет. Ориентируюсь по карте. Вот уже два дня не вижу магазинов, и у нас с Энди кончаются припасы. Животных тоже стало меньше. Еду часто приходится готовить, разжигая костер из того, что попадается под руку, так как дело идет к апрелю и ветки мокрые после вчерашнего ливня. Дождь в пустыне? Сейчас можно и в Лос-Анджелесе снег увидеть. Так что ничего удивительного!
В машине ночевать надоело, и я решил остановиться в заброшенном мотеле. Сначала я пожалел об этом. В номере не было кровати, вместо нее – сломанная раскладушка, все было прогнившим… Стоп! Конец света же! В этом округе никого, и можно переночевать хоть в люксе. Там все было, как ни странно, комфортнее: кровать, светлое окно, даже в мини-баре нашлась вода и немного еды. Я быстро открыл холодильник, взял, что мне было нужно, и так же быстро закрыл, дабы не выпускать холод. С электричеством сейчас напряженка.
В ванной воды, как и ожидалось, не было. Бутылка литровой меня всегда выручала в таких случаях. Для того чтобы почистить зубы и умыть лицо, этого достаточно.
Относительно стройный человек с карими глазами и каштановыми волосами стоял передо мной в отражении. Я смотрел в зеркало и думал: правильно ли я делал, что недооценивал себя? Чего заслуживает этот человек? Я всегда считал, что большего, чем умереть в 26 лет в одиночестве. Но если так случится, то уже ничего не исправить. Другой вопрос: можно ли было не допустить этого?
Я обустроился в комнате и лег спать.
Мое подсознание перенесло меня в пустыню. Пустую. Чистую. Даже на небе не было ни облачка. А нет, вон на горизонте плывет одно. Горячий песок под ногами, пересохшие губы и колеблющийся воздух над землей… Вдалеке виднелся только придорожный бар под названием «Sahara». Рядом с ним отрезок дороги, не больше по длине, чем сам бар. Я видел его со стороны. Шел к нему очень медленно. Я остерегался его. Когда я пытался приблизиться к «Sahara», он только отдалялся. Это начинало напрягать. Я постепенно стал забывать об опасениях и решил ускорить шаг. Тут «Sahara» застыла на месте. Это выглядело как оптическая иллюзия. В отличие от бара, все остальное приближалось. Камни, кусты и даже холмы проходили мимо меня, но не бар. И я решил тогда, что я хочу добраться до «Sahara», несмотря на все свои страхи. Я побежал. Тут бар вдруг начал приближаться. Я дошел до него и вошел внутрь. Там были люди-манекены, они выглядели как плохо прорисованные на компьютере люди. Угловатые и неживые. Низкополигональные. Среди них была одна девушка-официантка.
Только у нее были живые зеленые глаза, в то время как у остальных пустой, плоский взгляд. Она была одета в розовое платье чуть выше колена, с коротким рукавом и серым тонким ремешком на талии, фартук на нижней части, а на босую ногу розовые балетки. Я сел за столик, и она тут же подошла ко мне. Мне хотелось воды, и мой заказ для пустыни был довольно популярен, все вокруг пили воду. Пили и пили, как только стакан оказывался пуст, девушка подносила другой. Она просто кивнула мне и молча механически ушла. Но, несмотря на странность, я знал, что внутри нее есть жизнь, в отличие от других присутствующих. Я взглянул на электронные часы, висевшие на стене бара. На циферблате было 12:43. Я осмотрелся вокруг, и когда мой взгляд вновь остановился на часах, я заметил, что они показывают уже 17:36. Не прошло и полминуты после моего заказа, а девушка уже принесла мне воды.
Я выпил стакан и решил выйти из бара, чтобы пойти дальше. Позади были дюны, и я зашагал вдоль них. Дюны были высокие и уходили далеко за горизонт, забраться на них было невозможно. Я шел так, будто знал куда, но мысли были пусты. Я шагал вдоль песчаных холмов очень долго. Мне хотелось узнать, что там за ними. За мной оставались следы. Я ушел так далеко, что уже не видел бара. Время дня никак не менялось. Вдруг я заметил ущелье, прервавшее бесконечные дюны, и направился в его сторону. За дюнами виднелись тропические растения начала времен, когда жизнь на земле только зарождалась. Это был некий оазис со своеобразной флорой и фауной. Я вышел через доисторические заросли к пляжу и почувствовал прохладный песок и влажный воздух. С двух сторон пляжа росли пальмы почти до самой воды. Но океан был бесконечно далеким. Стоял одинокий шезлонг, а из воды торчали опоры для пирса, однако сам пирс отсутствовал.
Я сел на шезлонг. Смотрел вдаль. Мне было страшно трогать воду, не говоря о том, чтобы зайти в нее. Вокруг было пусто, и чего я ждал – непонятно. Прошло несколько часов, а я так и сидел. Я уже начал мириться с тем, что это конец моего пути и ничего нового меня не ждет. Но вдруг понял, что ждать – это не выход.
Я решил зайти в воду, чтобы узнать, что там, за границей пляжа. Как только встал, то заметил ту девушку с живыми глазами. Она стояла босиком на теплом, влажном песке чуть позади меня и смотрела в мою сторону. Как долго она здесь была? Не знаю, потому что все время смотрел только вдаль и не видел ничего вокруг себя. Я подошел к девушке и решился взять ее за руку, чтобы зайти вместе в воду, преодолев границы пляжа. Дотронувшись до нее, я почувствовал тепло и поверхность плохой графики начала превращаться в прекрасную бархатистую кожу. Ее ноги из угловатой, «полигональной»[2] прорисовки начали приобретать мягкую форму. Они были настолько красивы, что все мое внимание с переживаний и непонимания происходящего переключилось на девушку.
Стала меняться не только она, но и вещи, окружающие нас. Пирс мерцал, как компьютерный глюк. То появлялся на долю секунды и казался таким, каким должен быть, то исчезал, оставляя только опоры. Границы, образованные пальмами, начали пропадать. Под водой виднелись ветви света, будто молнии. Тело девушки стало дышать и жить. Красота поражала, но лицо еще было в плохой