Длинные серебристые волосы мужчины, широкие плечи и шрам по всю спину, пышные формы обнаженной женщины с тяжелой косой цвета меда…
— Куда делось одеяло? — пробормотала она. — Я точно помню — оно было!
— Убежало? — улыбнулся мужчина, не просыпаясь.
— «И подушка, как лягушка ускакала от меня!»
— И ей не спалось?
— Как я помню, там дело было в другом… А я замерзла!
— Так я тебя согрею…
— Ричааард! Мы же хотели выспаться!
Ветерок отлетел подальше от этих двоих, тронул на прощание алый шелк платья, брошенного на спинку кресла и улетел.
— Ника!
Женщина улыбалась, гладя мужское плечо.
— Рядом с тобой я чувствую себя ненасытным чудовищем, — пожаловался он вдруг.
— Почему ж чудовищем? — тихонько рассмеялась Вероника. — Хорош. Эротичен. Брутален…И — весь мой!
Ричард усмехнулся.
— А еще танцует. В том числе — танго. Эх… Сама себе завидую, сама себя к тебе ревную.
— Танцы! До встречи с тобой я и не предполагал, что буду делать это добровольно, да еще и получать от этого удовольствие.
— По тебе не скажешь. Двигаешься ты…
— Сама себе завидуешь? — одной рукой мужчина подпер щеку, другой провел по медовым волосам.
— Точно!
— Знаешь… Мне нравится этот мир.
— Мне тоже. Такой беззаботный. Легкий.
— Или кажется таким…
— Старается нам понравиться?
Их разговор прервали — кто-то, кто явно чувствовал себя несчастным и брошенным, требовательно скулил за дверью.
— Фло, — поднялся мужчина и быстро оделся. — Мы про него и забыли. Я его выведу. Поспи еще.
Женщина улыбнулась. Потянулась за поцелуем, и…
— Вызывают. Совещание.
Ника знала этот взгляд. Мыслями муж был уже далеко. В серьезных проблемах общеимперского масштаба, требующих немедленного разрешения и личного присутствия.
Рассеянный поцелуй в щеку все же состоялся, после чего Его высочество ненаследный принц Ричард Фредерик Рэ Тигверд исчезли в мареве портала.
— «Вот так и живем… Не ждем тишины», — пропела Вероника.
Одежду этого мира, морского и вольного, она любила больше, чем чинные и неудобные платья Империи. Днем — светлые юбки по щиколотку, легкие блузки и соломенные шляпки немыслимой красоты. Вечером — алые платья с воланами, живые цветы в волосах. И легкое, ароматное вино!
Переодевшись, Вероника пошла готовить себе и щенку завтрак.
— Фло! Кушать! — пес прибежал, неся в зубах соломенную шляпку…немыслимой когда-то красоты…
— Фло! Ай-яй-яй…. Это потому, что в поместье тебя избаловали до безобразия! — вздохнула хозяйка, накладывая в мисочку вкусную гречневую кашу с печенкой.
Принц посмотрел на нее с укоризной. Ну, вот как не стыдно наговаривать на него, бедного? И произносить такие жестокие слова.
— Не смотри на меня так… Ешь! И пойдем гулять.
Ника пила кофе. В этом мире его варили со специями. Напиток получался жгучим, терпким, бодрящим. Еще ей нравился ярко-оранжевый хлеб и белый, мягкий сыр.
Все это было очень вкусным, но… Что-то скребло внутри. Что-то не давало покоя. Что?
Муж… Она его знает! Знает каждую искорку в черных глазах. И та, что вспыхнула перед тем, как Ричард ушел, ей не понравилась…
Что-то звякнуло. Фло принес поводок.
Пока она вспоминала, как они с Ричардом танцевали на побережье, Флоризель Тигверд носился по пляжу… Его высочество бегали за чайками, взметая тучи песка длинными ушами.
Он погуляли по пляжу и свернули в город.
Узкая улочка, мощенная желтоватыми камнями, вилась меж белоснежных домов, выгибаясь, будто спина недовольной кошки.
— Дарри! Дарри! Подожди! Я с тобой!
Голос какой-то девочки — испуганный, отчаянный. Вероника резко остановилась. Флоризель дернул поводок и тоже обернулся.
Девочке на вид было лет десять. Шляпка, белокурые локоны. Не ребенок — ангел. Да и мальчик — явно брат, на пару лет постарше — был ей под стать. Вот только разговор у них…Словом — те еще ангелы… Вероника прислушалась.
— Ты чего ко мне прицепилась? Иди домой, Элл! Живо! — шипел мальчишка.
— Не хочу здесь оставаться! Хочу уплыть и найти папу!
— Глупости! Его нельзя найти!
— А вот это не твое дело! Ты сказал — нужны деньги. Я их достала! Не возьмешь меня с собой, я… Я маме все расскажу!
— Элл…Деньги откуда? Где ты их взяла?
Девчонка перестала хватать парня за руку. Отступила. Насупилась.
— Только не говори, что утащила их у мамы?!
— А что? Ты же в пираты решил податься. Тебя юнгой берут! А пиратам грабить полагается!
— Но не у мамы же!
Вероника потихоньку спустила с поводка Флоризеля. Умный пес, сделав вид, что растерялся, потерялся и вообще — сейчас погибнет в цвете лет — тут же потрусил к детям.
— Смотри! — пискнула девочка, мгновенно превратившись из злого пирата обратно в ангела.
— Ух ты! Какой! — мальчик улыбнулся. Просто и искренне.
Фло величественно кивнул. Боднул под руку мальчишку, уткнулся башкой в девчонку. И вздохнул. Тяжко. Ну, и когда гладить и жалеть начнут? Ох, и плохо же двуногие поддаются дрессировке…
— Давай его себе заберем! — воскликнула девочка, забыв, что только что собиралась бежать.
— Мама не разрешит, — вздохнул мальчик. — К тому же, мне пора.
— Дарри! Как же мы без тебя? — всхлипнула девочка.
— Элл, перестань.
— И мама… Что я ей скажу…?!
— Добрый день! — Вероника подошла, помахивая поводком. Фло радостно бросился к хозяйке, будто месяц не видел. Артист!
— Ой! — хором сказали дети.
— Вы нашли мою собаку, как вас отблагодарить?
— Нам ничего не надо, — выпрямился мальчишка.
Ой, что-то подобное в исполнении Рэма она уже неоднократно имела удовольствие лицезреть… Знаем, плавали!
— Может, мороженное?
Десять и двенадцать лет… Замечательный возраст! Или в пираты, или по мороженому… В принципе, равнозначно. Так что несколько минут спустя они уже сидели вчетвером около фонтана и болтали за жизнь.
— Но почему в морские разбойники-то? — горячилась Ника.
— Это круто!
— Что именно? Первое, что тебе прикажут сделать — взять кинжал и зарезать какую-нибудь девчонку. Такую же, как Элл. Сможешь?
— Зачем? — обомлел Даррин.
— Для того, чтобы быть уверенным в твоей преданности. Это ритуал пиратов — пролить невинную кровь. Они должны убедиться, что ты выполнишь любой приказ. Не остановишься ни перед чем. Что в тебе нет ни сострадания, ни жалости.
— А вы откуда это знаете? — быстро спросила Элл.
— Я преподаватель истории. И все про всех знаю.
— А….
И столько разочарования в голосе…
— Даррин! — раздался рядом недовольный мужской голос. — Ты почему не явился на корабль? Он уже ушел.
Мальчишка покраснел. И опустил голову.
Вероника оглядела вербовщика. Молодой. Несколько волосков на подбородке, символизирующих мужественную щетину, да тоненькие усики над верхней губой.
— С кем это ты?
— Представьтесь, пожалуйста, — поднялась Вероника.
Парень застыл. Вороватый взгляд узких глаз быстро окинул