Сплетни о своем, о девичьем, отлично пошли под голос Бонни Джеральда. И под осетрину на гриле. И глинтвейн. И все прочее, что ресторан имел честь предложить драгоценным гостьям за счет заведения. Ибо такая честь, такая честь!

Роза как-то походя разрешила образовавшемуся у их столика владельцу заведения использовать записи сегодняшнего концерта Бонни для рекламы. И так же походя послала его за всем прочим к продюссеру.

Обсуждать свое, девичье, было куда интереснее, чем думать о мужских делах. То ли дело – обсудить, кто и где учился, посмеяться над тем, что филологи – Ира с Олесей, а знаменитый писатель – Роза, которая и вовсе хористка. А следом перемыть косточки американскому и русскому шоу-бизнесу. И квартету «Крещендо» в частности.

Где-то под «О соле мио» дошло до Артура и его жены, гвоздей концерта на Манежной.

– Он до сих пор в шоке от развода, – говорила Олеся. – И, главное, никто не понимает, что произошло. Томбасов был в прострации, Лева в ярости, сам Артур в ауте.

– Развод Артура, – вздохнула Ирина, – в свое время наделал много шума в фанатских кругах. Винили во всем Дану.

Олеся скривилась. Поймала вопросительный взгляд Розы.

– Пиар-менеджер, – ответила она и осторожно покосилась на Ирину.

– Спала она со всеми, – пояснила Ирина, с ожесточением втыкая нож и вилку в рыбу. Посмотрела на смутившуюся Олесю. Усмехнулась: – Я когда книгу «не про них» писала, еще и не то у фанатов накопала. Ребята… бурные весьма.

Олеся только вздохнула, Роза рассмеялась. И с нежностью посмотрела на Бонни, который так увлекся импровизированным концертом, что не обращал уже никакого внимания ни на дам, ни на посетителей ресторана. Те же, занявшие уже все столики и несколько дополнительно вынесенных, забыв о еде, снимали его на телефоны.

– Вот я не думаю, что измена Артура была поводом, – вдруг проговорила Ирина. – Почему-то мне кажется, что было что-то еще.

– Анна выставила его без объяснений, когда тот прилетел с гастролей, – добавила Олеся. – И по сей день отказывается с ним общаться.

– А дочь? – живо спросила Роза.

– Все сложно. Под Новый Год Артур ее очень ждал. Она не приехала. Ты ее видела, Роза. Такая… зелененькая, с пирсингом в носу.

– Лет тринадцати, да? Видела. Почти Джульетта.

– Не очень представляю зеленую Джульетту, – хмыкнула Ира. – Какое счастье, что у меня мальчик. Мальчики вроде не красятся в зеленый цвет.

– Смотря какие мальчики, – пожала плечами Роза. – Твой – артист на всю голову, так что будь готова. Помнится, когда я заканчивала Гнесинку, на нашем курсе был один такой. Фиолетовый.

– О боже, – вздохнула Ира.

– Но вообще я имела в виду младшую сестренку Бонни. Джульетта у нас восходящая звезда Ю-Туба, четвертый месяц бьет все рекорды со своим клипом. Она сине-фиолетовая на всю голову и в таком пирсинге и татушках, что даже Бонни был в охренении.

– Погоди, это не Грин Крим ли? – спросила Олеся, припомнив нечто флуоресцентное, издающее весьма странные звуки, не замеченное ею в Машином телефоне.

– Грин Крим? – повторила Ира, нахмурившись и явно что-то такое припоминая.

– Она самая, – кивнула Роза.

– Роза, пожалуйста, скажи мне, что у Грин Крим нормальное музыкальное образование! – взмолилась Олеся.

– Разумеется, – пожала плечами Роза. – Джульетта поставила себе целью догнать и перегнать любимого брата Бонни, поэтому гитара, ф-но и танцы с четырех лет. Бонни же и нашел ей учителей.

– Слава богу, – выдохнула Олеся. – Маша, конечно же, понимает всю важность образования, но в ее возрасте…

– Когда гормоны вместо мозгов… – в тон ей продолжила Роза.

– Лучше предотвратить, чем расхлебывать!

– О да… – протянули синхронно Роза и Ирина, переглянулись и засмеялись.

– Сдается мне, вот это зеленое с пирсингом потому и зеленое, чтоб папе с мамой было что расхлебывать, – вздохнула Олеся.

– Расхлебают, – уверенно заявила Роза. – Если не хотят, чтобы в следующий раз девочка привела домой татуированного негра с мешком анаши и сказала, что это ее друг-трансвестит и она беременна от него тройней.

Олеся с Ирой сглотнули, представив эту картину маслом, и переглянулись.

– Никто не заслуживает такого! – сказала Ира. – И вообще, Артур и Анна просто созданы друг для друга. Вы видели, как он на нее смотрел?

– А то! – кивнула Роза и подхватила идею, носящуюся в воздухе: –  Наш святой долг – вернуть их на путь истинный. А то что это за безобразие, мы все тут такие красивые, а она – нет?! – и погладила себя по круглому животу.

– Итак, заговор, девочки, заговор! – просияла Ира. – Нам нужен план. Блиц-криг. Барбаросса.

– План… – задумчиво улыбнулась Роза. – А знаете ли вы, дорогие коллеги, что ничто так не объединяет, как совместный труд?

– Совместный труд… Вроде был какой-то грандиозный проект у «Крещендовцев», – начала вспоминать Олеся. – То ли гала-концерт, то ли рок-опера… Но все развалилось, потому что вмешалась Дана.

Олеся бросила выразительный взгляд на Иру и получила в ответ такой же. Выразительный.

– Им нужен общий враг, – сказала Роза. – Ничто так не объединяет, как совместный труд против общего противника. И чем противнее, тем лучше, – и почему-то кинула взгляд на сцену, где божественно прекрасно пел Бонни Джеральд.

Кстати, надо бы Маше его послушать и узнать, что Грин Крим – его младшая сестренка. Хоть какая-то гарантия, что радикально настроенный ребенок не подбросит «далекому от музыки» мистеру Джеральду таракана в суп. Она может. Она такая. Революции делать таким детям.

– Дана не прокатит, – покачала головой Ира. – Мелковато и затасканно.

– Не прокатит, – решительно кивнула Роза. – Так все же, что там был за проект? Чей?

– Они пытались ставить мюзикл, – улыбнулась Ирина. Историю квартета она знала даже лучше Олеси. И любила до сих пор почитать, что твориться в обсуждениях у фанатов – очень полезный источник информации, надо признать.

– Мюзикл. – У Розы блеснули глаза. – Какая хорошая идея.

Она довольно потерла руки и посмотрела на Бонни, который, поймав ее взгляд, широко улыбнулся и ей подмигнул с видом опытного заговорщика-рецидивиста.