– При скорости сто?
– Врубай мегафон.
Флойд схватил микрофон, и из динамика загремел его голос:
– Эй, Дорин, остановись! Ну же, милая, ведь покалечишь кого-нибудь!
Но «Шевроле» по-прежнему мчался вперед, подпрыгивая и петляя.
– Можно подождать, пока у нее кончится бензин, – предложил Флойд.
– Продолжай говорить с ней.
Флойд снова приник к микрофону.
– Дорин, здесь Линкольн! Пожалуйста, дорогая, остановись! Он хочет извиниться!
– Я хочу – что?
– Остановись, Дорин, и он сам тебе все скажет!
– Что ты несешь, черт возьми? – возмутился Линкольн.
– Женщины всегда ждут от мужчин извинений.
– Но я ничего не сделал!
У «Шевроле» вдруг зажглись стоп-сигналы.
– Видишь? – обрадовался Флойд, когда «Шевроле» затормозил у обочины дороги.
Линкольн припарковался сзади и вышел из патрульной машины.
Дорин сидела, сгорбившись, за рулем, ее рыжие волосы были спутаны и всклокочены, руки тряслись. Линкольн открыл дверцу, протянул руку над коленями жены и вытащил ключ из замка зажигания.
– Дорин, – устало произнес он, – тебе придется проехать с нами в участок.
– Когда ты вернешься домой, Линкольн? – спросила она.
– Поговорим об этом после. Пойдем сядем в машину, дорогая. – Он взял ее за локоть, но она высвободилась и для верности ударила его по руке.
– Я просто хочу знать, когда ты вернешься домой, – повторила она.
– Мы уже все обсудили, и не раз.
– Но мы все еще женаты. Ты мой муж.
– И нет смысла возвращаться к этому разговору. – Он снова взял ее за локоть.
Только он извлек ее из «Шевроле», как Дорин, улучив момент, заехала ему прямо в челюсть. Линкольн слегка пошатнулся, в голове у него зазвенело.
– Эй! – Флойд ловко скрутил ей руки. – Послушай, это уж чересчур!
– Пусти меня! – завопила Дорин. Она вырвалась из рук Флойда и снова бросилась на мужа.
На этот раз Линкольну удалось увернуться от удара, что еще больше взбесило его жену. Она снова замахнулась на мужа, но Линкольну и Флойду наконец удалось скрутить ее.
– Мне очень не хотелось бы так поступать, – сказал Линкольн, – но сегодня ты ведешь себя очень неразумно. – Он защелкнул наручники на ее запястьях.
Дорин плюнула ему в лицо. Линкольн утерся рукавом, после чего терпеливо препроводил жену на заднее сиденье патрульной машины.
– О, черт! – воскликнул Флойд. – Нам же придется заводить на нее дело.
– Знаю. – Линкольн вздохнул и сел за руль.
– Ты не можешь развестись со мной, Линкольн Келли! – крикнула Дорин. – Ты обещал, что будешь любить и оберегать меня!
– Я не знал о твоей тяге к бутылке, – возразил Линкольн, разворачивая машину.
Они неспешно возвращались в город, и всю дорогу Дорин ругалась на чем свет стоит. Всему виной было пьянство; именно оно вынуло пробку из бутылки со злыми духами.
Два года назад Линкольн ушел из дома. Этот брак забрал у него не только десять лет жизни, но и очень много усилий. Он был не из тех, кто пасует перед трудностями, но отчаяние в конце концов сломило его. В свои сорок пять лет он вдруг осознал, что жизнь проходит мимо, унылая и бестолковая. Ему бы очень хотелось остаться с Дорин, вновь проникнуться к ней теми нежными чувствами, которые она вызывала у него в начале их брака, когда была красивая и трезвая, а не пьяная и злобная, как сейчас. Иногда он пытался отыскать в своем сердце хотя бы какой-то след той любви, хотя бы искорку в груде пепла, но ничего не осталось. Пепел остыл. Да и сам он устал.
Линкольн пытался поддержать ее, но Дорин не понимала, что ей необходима помощь. Раз в несколько месяцев, когда ее ярость достигала апогея, Дорин уходила в запой. Заканчивалось это тем, что она «брала напрокат» чей-то автомобиль и устраивала свои знаменитые гонки. Горожане уже знали, что нужно держаться подальше от дороги, когда Дорин Келли садится за руль.
Вернувшись в полицейский участок, Линкольн позволил Флойду самому оформить бумаги и отвести нарушительницу в камеру. Даже сквозь две запертые двери были слышны истошные вопли Дорин, которая требовала адвоката. Он подумал, что наверняка смог бы вызвать кого-нибудь для нее, хотя из местных никто за это дело не возьмется. И даже за пределами Транквиля, например в Бангоре, уже никто не примет ее с распростертыми объятиями. Он уселся за свой стол и принялся листать картотеку в поисках адвоката. Желательно того, к кому он давно не обращался. И кого бы не смутили оскорбления из уст подзащитной.
Пожалуй, чересчур много всего навалилось, да еще в такую рань. Он отставил картотеку и провел рукой по волосам. Дорин все еще кричала из камеры. Эта история непременно выплеснется на страницы вездесущей местной газеты, а потом ее подхватит пресса Бангора и Портленда, потому что для всего штата Мэн это лишний повод посудачить и посмеяться. «Начальник транквильской полиции арестовал собственную жену. В очередной раз».
Линкольн потянулся к телефону и только собрался набрать номер адвоката Тома Уайли, как в дверь его кабинета постучали. Подняв взгляд, он увидел стоявшую на пороге Клэр Эллиот и положил трубку.
– Здравствуйте, Клэр, – приветствовал он ее. – Еще не прошли техосмотр?
– Работаю над этим. Но я пришла не по поводу машины. Хочу кое-что показать вам. – Она выложила на стол грязную кость.
– Что это?
– Это бедренная кость, Линкольн.
– Что?
– Бедренная кость. Полагаю, человеческая.
Он уставился на кость, покрытую коркой грязи. Один ее конец был раздроблен, и на всей поверхности виднелись следы звериных клыков.
– Где вы это нашли?
– Возле дома Рейчел Соркин.
– А откуда она у Рейчел?
– Собаки Элвина Клайда приволокли ее во двор. Она не знает, откуда взялась кость. Я была там сегодня утром, осматривала Элвина. Он прострелил себе ногу.
– Опять? – Он закатил глаза, и оба рассмеялись.
Если каждому городку положено иметь своего сумасшедшего, в Транквиле эту роль исполняет Элвин.
– С ним все в порядке, – заверила Клэр. – Но думаю, этот огнестрел нужно зафиксировать в протоколе.
– Считайте, что это уже сделано. У меня целое досье на Элвина и его ранения. – Он жестом указал ей на стул. – А теперь расскажите мне про кость. Вы уверены, что она человеческая?
Клэр села. Хотя фактически их ничто не разделяло, Линкольн почти физически ощущал барьер сдержанности, стоявший между ними. Он почувствовал это с самой первой встречи, когда она, вскоре после переезда в Транквиль, пришла в трехкамерную тюрьму, чтобы осмотреть арестанта, который жаловался на боли в желудке. Она сразу заинтересовала Линкольна. Где ее муж? Почему она одна воспитывает сына? Но ему было неловко задавать ей личные вопросы, было непохоже, что она одобрит вторжение в частную жизнь. Приятная, но скрытная, Клэр, похоже, никого не хотела подпускать слишком близко, а жаль. Она красивая, невысокая, но крепкая, с ясными темными глазами и шапкой кудрявых каштановых волос, в которых уже проступали первые седые пряди.
Положив руки на стол, Клэр чуть нагнулась вперед.
– Я не эксперт, конечно, – призналась она, – но животного с такой костью