– Я не прошу вас уйти, напротив: мисс Элиот нужно привыкнуть играть на публике. Мы собираемся выступить дуэтом, так что я приглашаю вас стать нашим зрителем.
Он в некотором недоумении разглядывал ее и молчал.
Кейт уже давно привыкла к бесцеремонным взглядам: знакомясь с кем-либо, всегда болезненно ощущала, как рассматривают отчетливую багровую отметину у нее на виске. Годами Кейт пыталась маскировать родимое пятно, скрывая его то под шляпой с широкими полями, то под искусно уложенными локонами, но все безрезультатно. Постепенно ей пришлось научиться забывать о внутренней боли. Со временем она перестала быть просто родимым пятном перед их глазами, превратившись в женщину с родимым пятном. И в конце концов они начали видеть перед собой просто Кейт.
Взгляд капрала Торна был абсолютно другим. Кейт не могла до конца понять, кем он считает ее, и поэтому чувствовала в себе неуверенность, слово шагала по лезвию бритвы. И все-таки, внутренне собравшись, чтобы сохранить равновесие, рискнула предложить:
– Останьтесь, останьтесь и послушайте нас, а мы постараемся сыграть как можно лучше. Если захотите, топайте в такт ногой, подбодрите немного мисс Элиот. Удивите меня, проявив капельку сочувствия.
Вечность прошла, прежде чем он дал ответ – резкий и лаконичный:
– Я ухожу.
Поднявшись, Торн кинул монету на стойку и, ни разу не оглянувшись, вышел вон.
Когда выкрашенная в красный цвет дверь повернулась на смазанных петлях и с издевательским стуком захлопнулась за ним, Кейт покачала головой: этот тип просто невозможен.
За пианино мисс Элиот подвела краткий итог их диалогу, быстро отбарабанив арпеджио.
– Полагаю, одна проблема решена. – Кейт, как всегда, пыталась видеть во всем положительную сторону. Ведь безнадежных ситуаций не существует!
Появился мистер Фосбери, чтобы забрать кружку Торна, а вместо нее поставить чашку с чаем для Кейт. Прозрачный кружок лимона порадовал глаз, а донесшийся вместе с теплым парком аромат бренди согрел. Супруги Фосбери всегда были очень добры к ней, но настоящую семью заменить не могли, поэтому надо продолжать поиски. И Кейт их продолжит: и не важно, сколько еще дверей захлопнется у нее перед носом.
– Надеюсь, мисс Тейлор, вы не приняли близко к сердцу грубые манеры Торна.
– Кто, я? – Кейт заставила себя небрежно рассмеяться. – Я не настолько чувствительна, чтобы переживать из-за какого-то невежды. И вот о чем я вас хочу попросить, мистер Фосбери…
– Все, что вашей душеньке угодно, мисс Тейлор.
– В следующий раз, когда мне захочется протянуть капралу Торну оливковую ветвь дружбы… – Вскинув бровь, Кейт лукаво улыбнулась хозяину заведения. – Напомните, чтобы вместо этого я треснула его ею по башке.
Глава 2
– Еще чаю, мисс Тейлор?
– Нет, спасибо. – Стараясь не морщиться, Кейт глотнула бледно-желтой жидкости. Заварку использовали раза три как минимум: у чаинок уже смыло память о том, что когда-то они были полноценными чайными листьями.
Все один к одному: смытая память как неотъемлемая часть нынешнего дня.
Мисс Парем отставила свою чашку.
– Где, вы сказали, поселились?
Кейт улыбнулась седовласой женщине, разместившейся в кресле напротив.
– В Спиндл-Коув. Эта деревушка – популярное место отдыха для молодых девушек из хороших семей. Я там зарабатываю на жизнь уроками музыки.
– Рада узнать, что преподавание обеспечивает вам праведный доход. В вашей ситуации об этом оставалось только мечтать.
– Да, верно. Мне очень повезло.
Отставив в сторону то, что с трудом можно было назвать чаем, Кейт украдкой взглянула на часы на каминной полке. Времени оставалось в обрез. Ей страшно не хотелось тратить время на любезности, когда у нее на языке вертелось столько вопросов. Но если резко поменять тему, она вряд ли сумеет получить нужные ей ответы.
У нее на коленях лежал сверток, перетянутый бечевой, под которую она засунула пальцы.
– Я так удивилась, узнав, что вы устроились здесь. Представляете, моя старая школьная учительница – она уже на пенсии – живет в нескольких часах езды от меня. Я не могла не напомнить о себе визитом. У меня сохранились самые добрые воспоминания о годах, проведенных в школе Маргит.
Мисс Парем приподняла бровь.
– Неужели?
– О да. – Кейт порылась в памяти в поисках подходящего примера. – Бывает, я скучаю по нашему супу, такому питательному. Иногда мне не хватает занятий по благочестию. В последнее время так трудно найти пару свободных часов, чтобы спокойно почитать что-нибудь духовное.
Кейт прекрасно отдавала себе отчет, что ее сиротская доля оказалась счастливее, чем у многих других. Атмосферу в школе для девочек можно было бы назвать аскетической, но ее никто не бил, не морил голодом, не заставлял ходить в лохмотьях. Кейт завела подруг, получила образование. Но самое главное, ее научили музыке, и она добилась в этом кое-каких успехов.
В самом деле, ей грех было жаловаться. Школа дала Кейт все необходимое за исключением одного-единственного: любви.
За все годы, проведенные там, она так и не почувствовала себя любимой. Другой ребенок в такой ситуации вырос бы черствым, озлобленным, но Кейт просто не была создана для страданий и переживаний. Конкретных воспоминаний у нее не сохранилось, но в душе отложились какие-то неясные впечатления, связанные со временем еще до Маргита. Какие-то отдаленные отголоски счастья, эхом отзывавшиеся в каждом движении сердца.
Когда-то давно ее любили, Кейт знала это совершенно точно. Она не могла связать свои ощущения с каким-то определенным именем или человеческим лицом, но от этого ее чувства не становились менее реальными. Давным-давно она не была одна, у нее имелась семья, дом… Женщина, сидевшая напротив, была ее последней надеждой восстановить связь с прошлым.
– Вы помните тот день, когда я появилась в школе, мисс Парем? Я, наверное, была совсем крохой.
Старая женщина поджала губы.
– Не старше пяти. У нас не имелось возможности удостовериться.
– Ну разумеется.
Никто не знал точную дату рождения Кейт, включая ее саму. В бытность учительницей мисс Парем приняла решение, что все сироты, которые учились в школе, будут отмечать свои именины в один день – 25 декабря, в Рождество. Ей казалось, что такая связь со Святым семейством должна была служить девочкам утешением, в то время когда другие воспитанницы разъезжались на праздник по домам, к родственникам.
Как бы то ни было, но Кейт усматривала в таком решении чисто практический мотив. Если все дни рождения приходились на Рождество, значит, не было смысла вообще отмечать их. Можно было не тратиться на дополнительные подарки. Каждое Рождество девочки, находившиеся на попечении школы, получали одни и те же подарки: апельсин, ленту, аккуратно сложенный кусок узорчатого муслина, – потому что мисс Парем не одобряла сладости.
С тех пор явно ничего