Я тихонько примостилась у окошка. Из водосточной трубы тянуло смрадом. Сердце у меня стучало глухо-глухо.
Вот и день прошел.
Я пошла на кухню заварить чаю мужу – он должен был вот-вот проснуться. И тут я услыхала, как кто-то бежит вниз по лестнице со второго этажа и как мой деверь зовет мужа, который тут же кинулся наверх.
Вскоре после этого Бхаджахари отправился за доктором Рудрой.
Я молча стояла на нижней площадке лестницы.
Бхаджахари, спускаясь вниз, сказал мне:
– Буди! Ты не поверишь. БароБуди потеряла дар речи.
– Потеряла дар речи! Как это?
– Она не в силах выговорить ни слова. Только тычет пальцем куда-то да стонет.
Я вздохнула с облегчением. На кого же невестка моя тыкала пальцем?
В тот вечер из дома никто не выходил. Вид у всех был мрачный. Домашние были потрясены сперва смертью Пишимы, а теперь вот БароБуди внезапно лишилась дара речи.
Муж, спустившись вниз, сказал:
– Лата, может, проведаешь Буди? А то мы никак не поймем, с чего это вдруг она потеряла дар речи.
– Она не любит меня, – прошептала я. – Но если хочешь, я пойду.
Завидев, как я возникла в дверях ее комнаты, невестка моя резко вскочила с постели и, застонав в голос, стала тыкать на меня пальцем. Я поняла, что она силится указать на вора. Но ее никто не понял.
Деверь мой, Чаток Митра, был славный малый и к тому же писаный красавец в сравнении с моим мужем. От страха и тревоги черты лица у него заострились. Он беспомощно спросил меня:
– Как думаешь, Боума, что это с ней? Почему она так себя ведет?
– Наверное, пытается что-то сказать, – спокойно ответствовала я.
– Что сказать? Может, знаешь?
Я покачала головой.
– Нет. Но, может, она сама расскажет, как только оправится.
Даже доктор не смог сказать, что с нею стряслось так внезапно. Язык у нее прямо одеревенел. Я никогда не слыхала, чтобы с языком могло случиться такое.
Невестка таращилась на меня и все показывала в мою сторону пальцем, тщась привлечь ко мне внимание своего мужа. У меня поджилки затряслись.
Деверь мой был человек мирный и безобидный и в присутствии своей грозной женушки всякий раз как будто съеживался. Он редко покидал свою комнату – выходил разве что по вечерам, чтобы встретиться с друзьями. Мужчины у них в семье были большей частью никчемными бездельниками, привыкшими спать и днем. И когда случалась какая-нибудь напасть, они становились совершенно беспомощными. Лень притупила все их способности. Деверь мой совсем оторопел, видя, какая беда приключилась с его женой, и все никак не мог взять в толк, что же за знаки она
