Гантер, напротив, выглядел так же свежо, как мистер Трембли. По слухам, он был сыном Важного Человека – скорее всего Очень Большого Босса. Линус мало общался с коллегами, но порой слышал, как они шепотом сплетничают. Еще в детстве он понял, что если молчать, то люди часто забывают о том, что ты здесь. Когда он был маленьким, мать сравнила его однажды с краской на стене, о которой не думаешь, пока тебе не напомнят, что она вообще есть.
– Мистер Бейкер! – повторила мисс Дженкинс, чуть ли не прорычав его имя.
Гантер улыбнулся, сверкнув идеально белыми и квадратными зубами. Он был красив зловещей красотой. Улыбка могла бы казаться приятной, но она не затрагивала глаз. Улыбке Гантера верилось, только когда помощник проводил внезапные проверки и радостно отмечал своим длинным карандашом промах за промахом.
Линус знал, что за ними постоянно следят. С потолка свисают камеры, которые все записывают. Когда кого-нибудь ловили на промахе, большие динамики на стенах с треском объявляли о штрафном балле для ряда «K», стол второй, или для ряда «У», стол тринадцатый.
Линуса ни разу не поймали ни на одной минуте безделья. Он для этого был слишком умен. И слишком пуглив.
Хотя, возможно, недостаточно умен и пуглив.
И сейчас получит этот минусовой балл.
Или получит сразу минус пять баллов, соответствующая запись попадет в его личное дело и запятнает семнадцать лет безупречной службы в Департаменте. Неужели заметили пятно от салатной заправки? В отношении профессиональной одежды существовали строгие правила, изложенные на страницах 242–246 «Правил и положений для работников Департамента по делам магической молодежи». Возможно, кто-то заметил пятно и донес. Это не удивило бы Линуса. А людей здесь увольняли и за меньшее.
– Мисс Дженкинс, – тихо сказал он. – Рад вас видеть.
Чистой воды вранье.
Улыбка Гантера стала шире. Наверное, минус десять баллов. В конце концов, салатная заправка была оранжевой.
Ему даже не понадобится коробка, чтобы собрать свои вещи. Вещи!.. Одежда на нем и коврик для мыши – выцветшее изображение белого песчаного пляжа и лазурного моря. И надпись поверх картинки: «Мечтаешь сюда попасть?»
Линус мечтал. Каждый день.
Мисс Дженкинс не ответила на приветствие Линуса.
– Что вы сделали? – требовательно спросила она, вскинув брови чуть ли не к линии роста волос.
Линус тяжело сглотнул.
– Простите, не понимаю, о чем вы говорите.
– Не понимаете?
– Я… простите.
Гантер нацарапал что-то в блокноте. Вероятно, поставил Линусу еще «минус один» за пятна пота под мышками.
Мисс Дженкинс извинений не приняла.
– Вы что-то сделали, – настойчиво проговорила она.
Наверное, стоит сознаться насчет пятна. Это как сдирать пластырь. Чем быстрее, тем лучше.
– Да. Видите ли, я пытаюсь держать диету…
– Диету? – Мисс Дженкинс нахмурилась.
Линус кивнул:
– По совету врача.
– У вас лишний вес? – спросил Гантер с очевидным злорадством.
Линус покраснел.
– Полагаю, что так.
Гантер фыркнул:
– Да, я заметил. Бедняга. Ну, лучше поздно, чем никогда.
Он постучал краем блокнота по своему плоскому животу.
Какой же мерзкий тип!.. Даже мысли такой Линус испугался.
– Вы не ответили на мой вопрос! – возмутилась мисс Дженкинс. – Что вы сделали?
Ладно, нужно с этим покончить.
– Я неуклюжий. Хотел съесть салат, но, видимо, у капусты были другие планы, и она соскользнула с…
– Не понимаю, что вы там бормочете! – Мисс Дженкинс наклонилась вперед, опираясь руками о стол. Ее ногти, покрытые черным лаком, стукнули по деревянной столешнице. Звук напоминал треск костей. – Замолчите!
– Слушаюсь, мэм.
Она молча смотрела на Линуса. У него скрутило живот.
– Вас просили, – медленно проговорила она, – завтра утром явиться на встречу с Чрезвычайно Высоким Руководством.
Такого он не ожидал. Ни в малейшей степени. Из всего, что Беделия Дженкинс могла сказать в данный момент, это был самый маловероятный вариант.
Он моргнул:
– Что, простите?
Она выпрямилась и скрестила руки на груди.
– Я читала ваши отчеты. Они в лучшем случае удовлетворительные. Представьте себе мое удивление, когда я получила приказ о вызове Линуса Бейкера.
Линус похолодел. Его еще никогда не вызывали к Чрезвычайно Высокому Руководству. Он видел Чрезвычайно Высоких Руководителей только однажды, во время праздничного обеда – они стояли рядком в передней части комнаты и выдавали работникам засохшую ветчину и комковатый картофель в лоточках из фольги, с улыбкой объявляя каждому благодарность за усердный труд. Правда, работникам пришлось торопливо глотать деликатесы за своими столами, потому что весь пятнадцатиминутный обеденный перерыв ушел на стояние в очереди.
Но сейчас был сентябрь. До праздников еще несколько месяцев.
Теперь, по словам мисс Дженкинс, они вызывают его к себе.
Линус раньше о таком и не слыхивал. Вряд ли это означает что-то хорошее.
Мисс Дженкинс, похоже, ожидала ответа.
Он не знал, что сказать, поэтому промямлил:
– Наверное, какая-то ошибка…
– Ошибка, – повторила мисс Дженкинс. – Ошибка.
– Ну да…
– Чрезвычайно Высокое Руководство не делает ошибок, – заявил Гантер.
Разумеется.
– Тогда не знаю…
Мисс Дженкинс явно не удовлетворил его ответ. Тут Линус догадался, что ей известно не больше, чем ему, и это открытие доставило маленькое злорадное удовольствие. Конечно, окрашенное сильным страхом, но тем не менее.
«О, Линус, – сказала однажды его мать. – Нехорошо упиваться страданиями других».
И он никогда не позволял себе упиваться.
– Не знаете… – иронично повторила мисс Дженкинс, словно готовясь нанести удар. – Может, вы подали какую-то жалобу? Может, вы не цените мои методы руководства и думаете, что сумеете перепрыгнуть через мою голову? В этом дело, мистер Бейкер?
– Нет, мэм.
– Вам нравятся мои методы руководства?
Конечно, нет.
– Да.
Гантер черкнул карандашом в блокноте.
– Что именно вам нравится в моих методах руководства? – спросила мисс Дженкинс.
Трудный вопрос. Линус не любил врать. Даже крохотная ложь вызывала у него головную боль. К тому же, солгав один раз, приходится делать это снова и снова, и в итоге оказываешься перед необходимостью держать в голове сотню лживых историй. Гораздо проще быть честным.
Но отчаянные времена требуют отчаянных мер. И необязательно лгать от начала и до конца. Можно слегка перекрутить правду, так, чтобы она оставалась похожей на правду.
– У вас большой авторитет.
Ее брови снова приподнялись к волосам.
– Да?
– Безусловно.
Она подняла руку и щелкнула пальцами. Гантер полистал бумаги и передал ей кремового цвета листок. Мисс Дженкинс взяла его двумя пальцами, словно одна только мысль о том, что листок коснется любой другой части ее тела, может заразить ее ужасной болезнью.
– Завтра, в девять часов ровно, мистер Бейкер. Да поможет вам бог, если опоздаете. Пропущенное за столом время вы наверстаете позже. Если придется, то в выходные. У вас нет командировок еще как минимум неделю.
– Конечно, – быстро согласился Линус.
Она наклонилась вперед и понизила голос до шепота:
– Если я узнаю, что вы на меня жаловались, я превращу вашу жизнь в ад. Ясно, мистер Бейкер?
– Да, мэм.
Она бросила листок ему на стол. Тот опустился на угол, чуть не упав на